36 
— Я могу понять, почему ваша тетя считает необходимым защищать вас. Но зачем для этого прятаться под маской? Не лучше ли было бы вам найти покровителя?
Встретив потрясенный взгляд ее широко распахнутых от изумления глаз, он улыбнулся.
— Вижу, вы поняли, что я имею в виду. Вы молоды и чертовски привлекательны, и с легкостью можете найти кого-нибудь вместо ворчливой тетки, кто бы смог защитить вас от опасностей и непредсказуемости этого жестокого мира.
В ответ она пронзила его таким убийственным взглядом, что заставила пожалеть о своей излишней прямолинейности. Однако граф так и не мог взять в толк, с чего бы ей чувствовать себя столь оскорбленной. Эта цыганка вела себя словно благородная леди, дорожащая своей репутацией.
Девушка вся дрожала от оскорбления. Она сильнее запахнула на себе плащ, отчего под серой, грубой тканью более явственно проступили соблазнительные изгибы ее женственной фигуры.
— Только абсолютно ничтожный, подлый человек мог предложить мне такое!
«Ничтожный?» — повторил он про себя, пытаясь отогнать от себя мысли о том, какие соблазнительные тайны скрывает эта грубая материя. Ничтожный. Слово никак не соответствовало тому, что происходило с ним в ее присутствии.
Думая о том, сколько удовольствия могла бы принести такая очаровательница, оказавшись под его «опекой», граф выразительным взглядом окинул ее скрытую плащом фигуру.
— Цыганки испокон веков жили под защитой аристократов и не считали это для себя зазорным, — язвительно заметил он.
Девушка вздернула подбородок с видом оскорбленного достоинства и смерила его яростным взглядом.
— Вот почему, милорд, так много бастардов с цыганской кровью бродит по стране! Я уж не говорю о цыганах с примесью благородной крови, чьи судьбы оказались полностью загублены от того, что их только поманили надеждой на лучшую жизнь, а затем в последний момент лишили этой надежды.
Он мгновенно почувствовал, что она воздвигает невидимый барьер, который не позволит ей хотя бы задуматься над его предложением, и тут же бросился в контратаку, не давая ей возможности отступить.
— Именно так вы думаете о себе? — спросил он многозначительно.
Его вопрос, казалось, застал девушку врасплох. Она растерялась.
— Что… что вы имеете в виду?
— Не была ли надежда на лучшую жизнь у вас все время перед глазами? Не манила ли она вас, чтобы затем лишить всего? Ведь вы говорили, что ваш отец был аристократом, и, судя по цвету вашей кожи и благородным чертам, на этот раз вы говорите правду. Значит ли это, что вы одна из тех самых цыган с «загубленной судьбой»?
Она в отчаянии прикусила губу и нахмурилась с выражением некоторой растерянности на лице.
— Это не так. Я не имела в виду себя.
— Так, значит, «покровительство», которое ваш отец оказывал вашей матери, вовсе не повредило вам? — настаивал он.
Его замечание, казалось, потрясло ее. Она несколько мгновений смотрела на него тревожным, чуть испуганным взглядом, затем опустила глаза.
— Нет… полагаю, что нет, — тихо пробормотала она.
— Тем не менее, как я уже понял, вы остались совсем одна, без поддержки и защиты, если не считать слабой помощи вашей тети и этого глупого маскарада.
Он почувствовал, как напряглась ее рука, когда она сжала кулак.
— Этого вполне хватало до сих пор, чтобы удерживать большинство мужчин на расстоянии, — смущенно пробормотала она и отвернулась, пытаясь за напускным безразличием скрыть все настойчивее овладевающее ею отчаяние.
Граф наклонился к ней так низко, что его губы коснулись ее уха.
— Но я-то смог почти без всякого труда пробить вашу оборону, не так ли? — прошептал он, вдыхая удивительно свежий запах, исходивший от ее волос и кожи. Поистине это была удивительная цыганка.
Девушка густо покраснела, несмотря на все свои попытки сделать вид, что не обращает на его слова никакого внимания. Вид ее вспыхнувшего лица странным образом доставил ему удовольствие, и ему страстно захотелось увидеть, как краска смущения заливает скрытые от его взора прелести этого изящного стройного тела.
И он продолжил с издевкой, надеясь спровоцировать ее, заставить раскрыться с целью узнать хоть что-то об этой загадочной цыганке:
— Возможно, мне следовало бы предложить вам свое покровительство вместо золота за спасение моей жизни.
Она вскинула голову и, яростно сверкнув глазами, уже открыла рот, чтобы ответить ему на оскорбление, но в эту минуту дверь с шумом распахнулась и в комнату ворвалась Тамара.
36 
