Особенно,... 
20 
— Я ведь только рассказал, как она умерла, и больше, кажется, о своей жене при вас не упоминал, — послышался его тихий ответ.
— Зато Тельма упоминала, — ровно отозвалась она.
— Понятно…
— Полагаю, что она просто высказала вслух ваши мысли.
— Простите. Я не догадывался…
— Вы ведь хотите, чтобы я уехала, да? Вы дали мне месяц на передышку и теперь предложите убираться на все четыре стороны?
— Я этого не говорил, Энджи.
— Но собирались. — Внезапное и горькое подозрение пронзило ее. — Может быть, ваша первая выбранная кандидатура еще в резерве и ждет?
— Нет. Я же сказал, что дам шанс вам.
— И дали? — Она резко обернулась и посмотрела ему в глаза. — Действительно дали мне шанс, Тейлор?
Он не пошевелился.
— Энджи, я только хотел спросить, как вам здесь живется.
— В таком случае позвольте заметить, что вышло у вас это очень ненатурально.
Он нахмурился и отрицательно покачал головой.
— Я не хотел обидеть вас. — Голубые глаза смотрели на нее с подкупающей искренностью. — Я действительно пришел сюда не затем, чтобы вас унизить или предложить уехать.
Ее сердце болезненно дрогнуло. Может быть, он и говорит правду, однако его мнение не изменилось — мнение относительно нее. Она остается за пределами его жизни, лишенная его доверия и симпатии. Энджи и сама не знала, почему это имеет для нее такое большое значение.
— Я вас хоть чем-нибудь разочаровала? — яростно выпалила она.
— Нет. Вы даже превзошли мои ожидания, — мягко сказал он.
— Я вызвала какие-нибудь неприятности или проблемы?
Ироническая усмешка.
— Вы просто образец безупречного поведения, Энджи.
— Лео Покли тоже приехал сюда из города. — Тейлор рассказывал ей, что Лео проработал компьютерным программистом в компании целых двадцать пять лет, а в пятьдесят лет его безжалостно вышвырнули на улицу. Он был вдовцом, дети его давно устроили свои карьеры, и Лео начал новую жизнь здесь, в Джираланге.
— И ему здесь хорошо, — с нажимом сказала Энджи.
— Он просто снова почувствовал, что нужен, — кивнул Тейлор.
— Мне говорили, что некоторые из ваших работников тоже приехали из города. И очень быстро освоились с этой жизнью.
— Они сами этого хотели. А вам надо было бежать из города, Энджи… не обязательно сюда… куда угодно. Вот в чем разница.
— Ну и что с того? — горячо возразила она, выразительно взмахивая рукой. — Вы прекрасно знаете, что горожане с таким же успехом могут жить в провинции, в степи, и любить эти места. Люди разные, поймите! А дело все в том, что я женщина, и это вам всем не дает покоя. — И, не удержавшись, спросила: — Я что, очень похожа на вашу жену?
— Нет! — Его лицо исказилось, и он зашагал вдоль классной доски, не в силах сдержать гнев, вызванный таким вопросом. Энергично и резко взмахнул рукой. — Вы даже не представляете, о чем говорите!
— Тогда я вам вот что скажу, Тейлор Мэгуайр, — выпалила Энджи. — Вы ничего обо мне не знаете. И даже не пытались узнать. И пока не попытаетесь, все ваши суждения обо мне не будут стоить и ломаного гроша.
— Вы так думаете? — фыркнул он. — А чего стоят ваши суждения, Энджи?
С горящими глазами он направился к ней, отталкивая по пути стулья. На Энджи надвигалась опасность — мощная, сильная, подавляющая. Ее сердце забилось быстрее. Она смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, дыхание перехватило, голова кружилась, дикая дрожь радости и желания прокатилась по телу, заставив ее затрепетать.
Он приближался, и Энджи чувствовала, что теряет над собой контроль. У нее спутались мысли, но ей было все равно. Шум дождя стихал, и Энджи казалось, что они отделены от всего мира невидимой стеной. Вокруг ничего больше не существовало. Тейлор оказался наконец прямо против нее, заслонив собой все, притягивая ее к себе.
Энджи ощутила силу его рук, твердость мускулов, запах — почти вкус — степной травы, дождя и жары. Она слышала его дыхание, очень близко, чувствовала, как поднимается и опускается его грудь. Он не двигался и только пристально изучал ее лицо, заглядывая в глаза.
Энджи не знала, что Тейлор увидел в ее глазах. Гнев, боль, ревность, страх, подавляемое желание… Все чувства, которые до сего момента она хранила глубоко в душе, теперь рвались наружу, приобретая почти осязаемое чувство возбуждения, какого прежде она никогда не испытывала.
20 
