42 
Иможен чуть слышно вздохнула.
— Я вас не понимаю, — сказала она. — Вероятно, этим вы меня и привлекаете. Назвать вам мужчин, которые любили меня, — тех, кто с отчаянием и неутолимой жаждой искал моей благосклонности, отвергаемой вами? Уж не ослышалась ли я? А может быть, вы не тот, за кого я вас принимала, может быть, я ошиблась в мужчине?..
Арман усмехнулся.
— Вы испытываете меня? — спросил он. — Тогда вы действительно ошиблись. В прошлом я знал женщин. Да, это я помню, даже если не могу вспомнить их имена… и я уверен: я сам преследовал их! Я охотник, а не добыча!
Тело Иможен напряглось.
— Вы настолько самонадеянны, что считаете, будто я вас преследую? — спросила она.
— А вы не преследуете? — осведомился Арман.
У нее сузились глаза от ярости — вот сейчас она выплеснет на него всю силу своего гнева! Но вместо этого она шагнула к нему и быстрым движением обвила руками его шею, притянула к себе его голову.
— Вы устали и раздражены, — шептала она. — Но я хочу вас, Арман д'Ожерон! Вы привлекаете меня больше, чем любой мужчина, которого я знала. Я хочу вас! Любите меня и позвольте мне показать вам, что может значить для мужчины такая любовь, как моя!
— Полагаете, что, одурманив меня любовью, сумеете вытянуть из меня все, что вам нужно?
Иможен сняла руки с его плеч и отшатнулась, как от удара.
— Безумец! — воскликнула она. — Вы думаете, я шпионка, а вы можете сообщить мне нечто такое, чего я еще не знаю? Я просто проверяла вас, проверяла вашу преданность, а если вам так хочется, то знайте же: меня попросил об этом сам генерал Молли, потому что он вас подозревал.
— Меня? — Арман был ошеломлен.
— Вас это удивляет, не так ли? Люди не так легковерны, как вы думаете, молодой человек. Генерал увидел в вас какую-то странность. Он не мог сказать, что именно его насторожило, и попросил меня убедиться в вашей честности. Вы удовлетворены?
— Я все-таки не понимаю: что он заподозрил? Что я могу предать императора? Ради кого?
— Ради его врагов, — ответила Иможен. — У императора повсюду враги. Не только за границей, но и во Франции.
— Но сам император мне доверяет!
— Вы спасли ему жизнь, — ответила Иможен. — Наполеон Бонапарт храбрый человек, но он очень печется о своей безопасности. И он суеверен, а какой-то предсказатель напророчил ему, что в его жизни появится человек, который принесет ему удачу. Он считает, что это вы и есть. Прав он или нет — покажет время. Но не все его генералы верят в предсказания.
— Предположим, я предатель, предположим, генерал Молли прав и во мне есть что-то чуждое. Вы действительно думаете, что смогли бы обнаружить это здесь, сегодня?
— Конечно, — со спокойной уверенностью произнесла Иможен.
Арман засмеялся:
— Значит, спектакль с освещением, кушеткой и манящим женским телом окончен, мадам? Вы позволите мне удалиться?
— Нет! — страстно ответила Иможен.
Арман поднял брови.
— Нет! Я не хочу, чтобы вы уходили. Я назвала вам только одну причину, по которой пригласила вас сегодня сюда! Но это не главное!
Она опять подошла поближе, и при свечах ее лицо оказалось вдруг нежным, юным, простым и искренним.
— В первый же момент, когда я увидела вас во дворце, я поняла, что в вас есть что-то особенное, вы не похожи на других. С первого же мгновения что-то пробудилось в моем сердце; оно росло и становилось все сильнее. Я больше не могу этого скрывать: я люблю вас, Арман, и хочу вашей любви!
Она раскинула руки, словно полностью отдавалась его власти, но в ее позе не было ничего смиренного, ничего умоляющего. Перед ним стояла женщина торжествующая и совершенно уверенная в своей неотразимости.
Да, здесь был искус: прямо-таки богиня спустилась с Олимпа, чтобы предстать во всей своей сияющей красе перед простодушным мальчиком-пастушком, привлекшим ее внимание.
Однако врожденная гордость не позволяла Арману капитулировать. Он поаплодировал и невозмутимо произнес:
— Превосходная игра!
Иможен снисходительно посмеялась и объявила:
— Игра? Хорошо же, наслаждайтесь! Такие приемы вам едва ли успели надоесть!
Она отошла к канделябру и загасила свечи. Комната погрузилась во тьму, лишь свет фонарей струился в окна из сада.
Арман услышал легкий шорох, и на свет вышла Иможен, совершенно обнаженная.
Она медленно, грациозно спустилась к мраморному бассейну — еще один снежно-белый цветок среди лилий ее сада… Вот она оглянулась через плечо, и в ее кокетливом взгляде и улыбке читалось приглашение. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Арман шагнул за ней. И вдруг замер, ощутив что-то знакомое, что-то забытое…
42 
