Последние отзывы

  21  

Снежинки образовали кружевной занавес. И каждая из этих звездочек неповторима сама по себе. Кто-то заговорил с ней об этом совсем недавно, сквозь дрему вспомнила Элизабет. Джон! И ей тотчас же явилось его лицо в ту минуту, когда он смотрел на свой рукав. Восхищение, воодушевление светились на его лице. Какая малость могла вызвать такой прилив чувств!

Гунер Нильсен переживал то же самое радостное возбужденное состояние, когда несся сломя голову по опасному склону вдоль дороги. Надо бы не забыть завтра узнать у Гунера, неужели он тоже родился в стране, где кругом бескрайние пески и никогда не бывает снега.

Элизабет поудобнее поправила подушку. Запах чистоты и свежести коснулся ее, снежное кружево занавесило окно целиком. И только треск горящих в камине дров нарушал тишину. Нет, она не будет думать о Джоне. Через несколько минут она погрузится в глубокий сон, минуя опасную стремнину.

Снег… Надо вспомнить что-то такое, что было связано именно со снегом. Что-то такое, что забрезжило в ее сознании в ту минуту, когда она увидела, с каким выражением смотрит Джон на крохотную снежинку. Но ей нельзя думать о нем. Веки уже начали тяжелеть. Она выиграла, а Джон проиграл.

Но разве выиграла она? Даже проваливаясь в сон, она отчетливо представляла, как Джон стоит у окна спиной к ней, глядя на вихрь снежинок, проносившихся мимо, словно невидимое мельничное колесо приводило их в стремительное движение. Он глубоко засунул руки в карманы своей темно-зеленой охотничьей куртки, которую она купила для него, и на его лице застыло то же самое выражение удивления и восторга, которое появилось сегодня. Нет, тут какая-то ошибка. Когда это она покупала ему куртку? Это был Марк. И это он стоял в ее спальне больше года назад, глядя на первый выпавший снег. Воспоминание, ускользавшее от нее, вдруг выплыло само собой. Она подошла к Марку сзади, обняла его и что-то проговорила насчет заснеженных дорог. Марк ничего не ответил и никак не отреагировал на ее слова, а продолжал, не отрываясь, смотреть в окно с тем же удивлением и радостным восторгом. Не Джон, а Марк…

* * *

– Тебе не нравится этот дом?

Элизабет перевела взгляд с абстрактной современной картины, что висела у камина, на Джона, сидевшего рядом с ней на кушетке.

– Почему ты так решил? Великолепный дом. Всю эту неделю я чувствовала себя здесь просто замечательно.

– Ты рассматриваешь картину с таким видом, словно перед тобой огромный таракан.

Она пожала плечами:

– Не люблю абстрактную живопись. Наверное, это связано с тем, что я американка до мозга костей. Мне требуется что-то весьма определенное и ясное, полуправда и намеки меня не удовлетворяют. – Она посмотрела на его резкие черты лица. – Думаю, что и ты относишься к тому типу людей, которые тоже предпочитают, чтобы с ними говорили начистоту.

Джон снова взглянул на картину, и легкая улыбка заиграла на его лице.

– Мне тоже так казалось, а потом я обнаружил, что существует множество вещей, которые представляются совсем не такими, какими ты их видишь сначала. – Он еще раз посмотрел на полотно. – Но ты думаешь не только о красках и мазках. Что-то тебя здесь гнетет.

Нечего было удивляться тому, что от внимания Джона не ускользнуло то, что ее невольно тревожило. За ту неделю, что они прожили здесь, Элизабет ни разу не удалось скрыть от него даже малейшее изменение в настроении. Его постоянный внимательный взгляд не отрывался от нее, словно Джон впитывал в себя каждую ее мысль, каждое мимолетное движение души. Казалось бы, такое постоянное наблюдение должно было бы вызывать ощущение неудобства, но этого не происходило. Напротив, она испытывала удивительное чувство покоя и безопасности. И до чего же странно, что чувству полной безопасности сопутствовало ощущение чувственной связи, что постоянно вспыхивало между ними.

Только абсолютно уверенный в себе и умеющий держать себя в руках мужчина способен был постоянно находиться на грани этих двух противоположных чувств. Но вряд ли кто другой мог сравниться с Джоном в умении держать себя в руках. А еще она была приятно удивлена, обнаружив, что он необыкновенно остроумен. Глубина и сила переживаний – вот что можно было считать отличительной чертой его характера, которые усиливались во сто крат, стоило ему только задумать что-то или замыслить. Прекрасная библиотека, о которой он упомянул в день приезда, не пустовала. Он мог потратить несколько часов, а то и целый день на то, чтобы отыскать нужное слово или какой-то термин. Воодушевление его при этом было таким заразительным, что ни она, ни Гунер не в состоянии были противиться ему, когда Джон вовлекал их в эти поиски. Так, например, она узнала за это время о витражных окнах намного больше, чем ей того бы хотелось. И все из-за того, что, глядя в оконное стекло, в котором преломлялись солнечные лучи, она рассеянно заметила, что, наверное, в такую вот минуту у какого-нибудь художника и родилась идея создания цветного стекла.

  21