Последние отзывы

  8  

Евреев, особенно состоятельных, надо принудить к эмиграции из России. Это даст преимущество их русским конкурентам.

Надо поправить международный престиж России. Погромы — пережиток Средних веков — могут быть оправданы лишь тем, что евреи готовили заговор против правительства и даже «против всех в мире правительств».

Наконец, была удобна и международная ситуация. Францию расколола борьба сторонников и противников Дрейфуса. В то же самое время, в августе 1897 года, в Базеле состоялся Первый сионистский конгресс. В этом «кагале» евреев, собравшихся со всего света, легко было увидеть прообраз тайной сходки колен Израилевых…

6 июня 1891 года П.И. Рачковский сообщал своему начальнику в Петербург, что погромы в России вызывают неодобрительные отклики во французской печати. Поэтому заведующий заграничной агентурой департамента полиции в Париже предложил, развернув искусную кампанию клеветы и дискредитации, пресечь в зародыше всякую симпатию к евреям и обелить любые меры, принимаемые против них.

Власти долго колебались. Работа началась лишь в 1894 году. Основными источниками стали памфлет Мориса Жоли и глава о сходке на пражском кладбище из романа Хермана Гедше «Биарриц». О памфлете Жоли Рачковский, вероятно, узнал в салоне мадам Адам. Стиль изложения и некоторые идеи показались весьма занятными, тем более что и составлен был первый вариант «Протоколов» по-французски. Русская аристократка Екатерина Радзивилл видела их рукопись, читала ее, как признавала много лет спустя, и заметила, как странно и неестественно звучит французский язык, на котором они якобы написаны. В 1897 году текст был готов. «Протоколы» перевели на русский язык.

Наступал решающий момент. Как преподнести их публике, чтобы она не распознала подделку? Малейший промах, и произойдет крупный скандал!

Историки довольно точно проследили судьбу рукописи на ее пути от фабрикантов к читателю. Первым звеном в этой цепочке стала Юлиана Дмитриевна Глинка (1844–1918). Дочь русского посланника в Лиссабоне, фрейлина императрицы, поклонница Блаватской, она любила посещать в Париже салон Жюльетт Адам и, возможно, была сотрудницей Рачковского. Вот она-то и призналась, что при весьма необычных обстоятельствах завладела некоей странной рукописью…

Однажды ей довелось нанести визит знакомому еврею по фамилии Шапиро. Был уже поздний час. Внезапно ей бросилась в глаза рукопись, написанная по-французски. Любопытная дама пролистала ее и, поняв, что имеет дело с чем-то в высшей степени секретным, начала немедленно переводить на русский язык. В ту ночь она так и не покинула дом Шапиро, проведя время с пером, чернилами и бумагой. Эта трудолюбивая дама к утру следующего дня сумела перевести весь понравившийся ей трактат, опрометчиво оставленный гостеприимным хозяином. Наконец она покинула дом Шапиро, унося тайком (в ридикюле? корсете? панталонах?) рукопись «Протоколов». Вероятно, эти события разыгрались в самую длинную ночь в году — на подобную мысль наводит объем брошюры (более 80 страниц) — и в руках госпожи Глинки был самый большой ридикюль на свете (умолчим о других версиях).

Вернувшись в Россию, дама поделилась своей добычей с жившим поблизости майором в отставке Алексеем Николаевичем Сухотиным. Она уверяла, что рукопись «добыта из тайных хранилищ главной сионской канцелярии» Сухотин немедленно вручил ее своему соседу по имению — правительственному чиновнику Филиппу Петровичу Степанову. «Он сказал, что одна его знакомая дама (он не назвал мне ее), проживавшая в Париже, нашла их у своего приятеля (кажется, из евреев) и, перед тем как покинуть Париж, тайно от него перевела их и привезла этот перевод, в одном экземпляре, в Россию и передала этот экземпляр», — вспоминал много лет спустя Степанов.

Не подозревавший подвоха чиновник стал первым распространителем этой рукописи. Он озаглавил ее «Порабощение мира евреями» и отпечатал сто экземпляров на гектографе. Чтения этих листков были удостоены видные сановники, министры и даже члены дома Романовых — великий князь Сергей Александрович, дядя императора, и его супруга Елизавета Федоровна, сестра императрицы. Многие из читавших рукопись заподозрили здесь интриги охранного отделения и поспешили держаться подальше от скандального памфлета. Однако великий князь Сергей Александрович и его супруга были убеждены в подлинности приведенных откровений. Дядя ознакомил с «Порабощением мира» своего племянника — императора Николая II — и его жену Александру Федоровну. Поначалу царь был поражен прочитанным: «Какая глубина мысли!» Однако, узнав от своих министров, какого происхождения эта рукопись, он пришел в ужас. В своем дневнике он записал, что решил отказаться от какой-либо поддержки этого сочинения: «Нельзя чистое дело защищать грязными способами».

  8