85 
— Чтобы приготовить миллиард фунтов макарон, понадобится семьдесят пять тысяч бассейнов воды, — сказала ты.
Амелия, ссутулившись, села рядом с тобой.
— А чтобы съесть миллиард фунтов макарон, надо всего-навсего родиться в семье О’Киф.
— Возможно, если будете и дальше жаловаться, я приготовлю завтра какой-нибудь деликатес… Например, кальмаров. Или бараньи потроха. Или телячьи мозги. Это всё протеин, Амелия…
— Когда-то давным-давно в Шотландии жил мужчина по имени Сони Бин. Так вот, он ел людей! — объявила ты. — Где-то тысячу людей съел.
— Мы, к счастью, еще до такого не докатились.
— А если бы докатились, — личико твое просияло, — из меня получилось бы прекрасное филе.
— Ладно, хватит. — Я шлепнула тебе на тарелку щедрую порцию горячей пасты. — Приятного аппетита!
Я покосилась на часы: десять минут седьмого.
— А где же папа? — спросила Амелия, словно прочтя мои мысли.
— Придется нам его подождать. Думаю, он вернется с минуты на минуту.
Но пять минут спустя Шон так и не явился. Ты нетерпеливо ерзала в своем детском стульчике, Амелия лениво ковыряла слипшуюся пасту на тарелке.
— Хуже, чем макароны, могут быть только холодные макароны, — пробормотала она.
— Ешьте, — смилостивилась я, и вы с сестрой налетели на феттучини, как ястребы на добычу.
Я же только смотрела на свою тарелку: голод миновал. Через несколько минут вы уже отнесли посуду в раковину. Сантехник спустился сказать, что закончил, и оставил счет на кухонном столе. Дважды звонил телефон, и оба раза трубку брала одна из вас.
В половине восьмого я позвонила Шону на мобильный, и меня тотчас переключили на автоответчик.
В восемь я соскребла ледяное содержимое своей тарелки в мусорное ведро.
В пол девятого уложила тебя спать.
Без четверти девять позвонила в участок.
— Меня зовут Шарлотта О’Киф, — сказала я. — Вы не знаете, Шон сегодня вышел на вечернюю смену?
— Он ушел примерно без пяти шесть, — ответила диспетчер.
— Ах да, конечно, — небрежно ответила я, как будто просто об этом забыла. Не хотела, чтобы она приняла меня за жену, которая не знает, где ее муж.
В одиннадцать ноль шесть я сидела, не включая свет, на диване в гостиной, которую мы часто называли «семейной комнатой», и размышляла, можем ли мы и впредь ее так называть, если наша семья рушится на глазах. И тут дверь робко приотворилась. Шон на цыпочках прокрался в коридор, и я зажгла лампу.
— Ого! — сказала я. — Пробки, наверное, были зверские.
Он замер.
— Тыне спишь…
— Мы ждали тебя к ужину. Тарелка еще на столе, если тебе хочется попробовать ископаемых феттучини.
— Я после работы заглянул с ребятами в бар. Я собирался позвонить…
Я закончила предложение за него:
—.. Но не хотел со мной разговаривать.
Он подошел ближе, и я смогла унюхать его лосьон после бритья. Лакричные конфеты и легкая примесь дыма. Можете завязать мне глаза — и я все равно смогу найти Шона в толпе других мужчин при помощи оставшихся органов чувств. Но идентификация — это еще не доскональное познание. Человек, в которого ты влюбился много лет назад, может выглядеть по-прежнему, по-прежнему говорить и пахнуть, но измениться всем своим существом.
Думаю, Шон мог сказать то же самое обо мне.
Он сел напротив.
— Что ты хочешь услышать, Шарлотта? Хочешь, чтобы я соврал, будто с радостью возвращаюсь домой каждый вечер?
— Нет. — Я сглотнула ком в горле. — Я хочу… Чтобы всё было по-старому.
— Тогда остановись, — тихо сказал он. — Просто брось начатое.
Странная штука выбор. Спросите племя туземцев, всю жизнь питавшееся личинками и корешками, несчастны ли они, — и они лишь пожмут плечами. Но угостите их филе миньон под трюфельным соусом, а потом верните к подножному корму — и они до конца своих дней будут вспоминать ваше угощение. Если не знаешь, что есть выход, никогда его не проглядишь. Марин Гейтс предложила награду, которая мне и не снилась. Как я теперь могла отказаться от шанса ее заполучить? С каждым переломом, с каждым долларом мы всё глубже будем сползать в долговую яму, и я буду думать об одном: я должна была дерзнуть.
Шон покачал головой.
— Так я и думал.
— Я думаю о будущем Уиллоу…
— А я думаю о нашем настоящем. Ей плевать на деньги. Ей нужно, чтобы родители ее любили. Но в суде она услышит кое-что совершенно другое.
85 
