184 
В ответ на эти два теракта советская власть объявила о начале целой кампании террора. При этом объектом массовых казней были названы не отдельные личности, не какой-либо класс (как дворянство во времена Великой французской революции), а целые слои населения, а именно — все, кто не относился к рабочему классу или беднейшему крестьянству.
Мы не знаем и, вероятно, никогда не узнаем точной цифры этих жертв — мы не знаем даже их имен. С уверенностью, однако, можно сказать, что действительная цифра значительно превосходит цифру, приведенную позднее в полуофициальном сообщении (никакого официального извещения никогда не было опубликовано). В самом деле, 23 марта 1919 года английский военный священник Ломбар сообщал лорду Керзону: «В последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой». Один из очевидцев петроградских событий сообщал такие детали: «Что касается Петрограда, то, при беглом подсчете, количество казненных достигает 1300, хотя большевики признают только 500, но они не считают тех многих сотен офицеров, прежних слуг и частных лиц, которые были расстреляны в Кронштадте и Петропавловской крепости в Петрограде без особого приказа центральной власти, по воле местного Совета; в одном Кронштадте за одну ночь было расстреляно 400 чел. Во дворе были вырыты три больших ямы, 400 человек поставлены перед ними и расстреляны один за другим».
«Истерическим террором» назвал эти дни в Петрограде один из руководителей ВЧК, Петере, в интервью, данном газетному корреспонденту в ноябре: «Вопреки распространенному мнению, — говорил Петере, — я вовсе не так кровожаден, как думают». В Петербурге «мягкотелые революционеры были выведены из равновесия и стали чересчур усердствовать. До убийства Урицкого в Петрограде не было расстрелов, а после него слишком много и часто без разбора, тогда как Москва в ответ на покушение на Ленина ответила лишь расстрелом нескольких царских министров». И тут же, однако, не слишком кровожадный Петере грозил: «Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором».
Однако всего за несколько дней перед тем в «Еженедельнике ЧК» (№ 6) был опубликован весьма укороченный список расстрелянных за покушение на Ленина. Их было 90 человек. Среди них были министры, офицеры, служащие кооперативных учреждений, присяжные поверенные, студенты, священники и др. А всего в эти дни в Москве по общим сведениям было расстреляно больше 300 человек.
Не только Петербург и Москва ответили за покушение на Ленина сотнями убийств. Эта волна прокатилась по всей советской России — и по большим и малым городам, и по местечкам и селам. Редко сообщались в большевистской печати сведения об этих убийствах, но все же в «Еженедельнике» мы находим упоминание и об этих провинциальных расстрелах, иногда с определенным указанием: расстрелян за покушение на Ленина. Возьмем хотя бы некоторые из них. «Преступное покушение на жизнь нашего идейного вождя, тов. Ленина, — сообщала Нижегородская ЧК, — побуждает отказаться от сентиментальности и твердой рукой провести диктатуру пролетариата». «Довольно слов!..» «В силу этого» — комиссией «расстрелян 41 человек из вражеского лагеря». И дальше шел список, в котором фигурируют офицеры, священники, чиновники, лесничий, редактор газеты, стражник и пр и пр. В этот день в Нижнем на всякий случай взяли до 700 заложников. «Раб. Кр. Ниж. Лист» пояснял это: «На каждое убийство коммуниста или на покушение на убийство мы будем отвечать расстрелом заложников буржуазии, ибо кровь наших товарищей убитых и раненых требует отомщения».
«В ответ на убийство тов. Урицкого и покушение на тов. Ленина… красному террору подвергнуты», по постановлению Сумской (Харьковской губ.) уездной ЧК, трое летчиков; Смоленской Областной Комиссией 38 помещиков Западной Области; Новоржевской — какие-то Александра, Наталия, Евдокия, Павел и Михаил Росляковы; Пошехонский — 31 (целыми семьями: 5 Шалаевых, 4 Волковых), Псковской — 31. Ярославской — 38, Архангельской — 9, Себежской — 17, Вологодской — 14, Брянской — 9 грабителей (И) и т. д.
Всероссийской Ч. К. за покушение на вождя всемирного пролетариата среди других расстреляны, артельщик Кубицкий за ограбление 400 т.р., два матроса за то же, комиссар Ч. К. Пискунов, «пытавшийся продать револьвер милиционеру», два фальшивомонетчика и др. Такой список, между прочим, был опубликован в № 3 «Еженедельника ВЧК» Таких опубликованных списков можно было бы привести десятки, а неопубликованных — не было места, где бы ни происходили расстрелы «за Ленина». Характерен экстренный бюллетень ЧК по борьбе с контрреволюцией в Моршанске, выпущенный по поводу происходивших событий. Он между прочим гласил. «Товарищи! Нас бьют по одной щеке, мы это возвращаем сторицей и даем удар по всей физиономии. Произведена противозаразная прививка, т. е. красный террор… Прививка эта сделана по всей России, в частности в Моршанске, где на убийство тов. Урицкого и ранение т. Ленина ответили расстрелом… (перечислено 4 человека), и если еще будет попытка покушения на наших вождей революции и вообще работников, стоящих на ответственных постах из коммунистов, то жестокость проявится в еще худшем виде… Мы должны ответить на удар — ударом в десять раз сильнее». И впервые, кажется, появилось официальное заявление о заложниках, которые будут «немедленно расстреляны», при «малейшем контрреволюционном выступлении». «За голову и жизнь одного из наших вождей должны слететь сотни голов буржуазии и всех ее приспешников» — гласило объявление «всем гражданам города Торжка и уезда», выпущенное местной уездной ЧК. Далее шел список арестованных и заключенных в тюрьму, в качестве «заложников»: инженеры, купцы, священники и… правые социалисты-революционеры. Всего 20 человек. В Иванове-Вознесенске заложников взяли 184 человека и т. д. В Перми за Урицкого и Ленина расстреляли 50 человек.
184 
