ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  24  

Как обычно бывало при таких инквизиционных разбирательствах, Гуса изнуряли непрерывными предварительными допросами. 5 июня 1415 года начался процесс, судьями выступали сами участники собора. Подсудимому не давали возражать против выдвинутых обвинений, заглушали его слова воплями «Говори только да или нет», а когда Гус наконец отказался отвечать в таких условиях, это было сочтено признанием в ереси.

Зрелище носило столь недостойный характер, что смутило даже Сигизмунда, который изъявил желание в дальнейшем лично присутствовать на суде. Следующее заседание назначили на утро 7 июня, но отложили из-за неожиданного события — почти полного солнечного затмения, вызвавшего немало суеверных толков и опасений. Слушание дела возобновилось во второй половине дня. Гусу вменялось в вину даже непослушание папе Иоанну XXIII. На замечание Гуса, что это был вор и разбойник, последовал ответ самого императора: нет, это был законный папа, хотя и низложенный за различные преступные действия.[7]

Собор и император стремились добиться от Гуса отречения от его учения, угрожая мучительной казнью. «Какими глазами, — отвечал Гус, — взгляну я на небо, как подниму взор на все многолюдство народа, если по вине моей слабости поколеблются их убеждения. Могу ли я ввести в соблазн столько душ, которым я проповедовал?» Его долго склоняли к отречению от его убеждений. Сигизмунд I, пытаясь-таки спасти Гуса, послал к нему четырех епископов вместе с панами Яном из Хлума и Вацлавом из Дубы. Паны эти были близкими друзьями Гуса, но они не стали уговаривать его совершить предательство по отношению к собственным взглядам.

Напротив, пан Ян из Хлума сказал:

«Магистр Ян, мы миряне и не слишком-то учены, но если ты чувствуешь себя на неверном пути и виновным хоть в немногом из того, в чем обвиняет тебя этот собор, не стыдись отступиться и отречься от этого. Если же твоя совесть говорит тебе, что ты не повинен в этом, не делай ничего против совести, не солги пред лицом Божьим, но лучше до смерти стой за ту правду, которую познал ты из закона Божьего».

В ответ Гус заплакал и тихо ответил:

«Пан Ян, знай твердо — если б было мне ведомо, что я когда-нибудь что-либо еретическое писал, учил или проповедовал против закона Божьего и святой церкви, я был бы готов с покорностью отречься от этого. Бог свидетель!»

Гус не отрекся, и семь епископов совершили над ним обряд.

На голову Гуса, в знак того, что он еретик, надели бумажную корону с нарисованными фигурками чертей и с надписью на латыни: «Ессе Heresiarcha» («Се — ересиарх!»), сопровождая это проклятием: «Вручаем душу твою дьяволам», на что Гус спокойно возразил: «Я же вручаю ее воплощению добра: Господу Иисусу Христу». Один из друзей осужденного реформатора некий Петр из Младоневиц оставил подробное свидетельство о последнем дне (6 июля 1415 года) жизни Гуса, озаглавленное: «Страсти магистра Яна Гуса».

«Идя на смерть, — рассказывает Петр, — он говорил тем, кто шел рядом, чтобы они не думали, будто он хочет принять смерть за ереси, в которых его ложно и несправедливо обвинили свидетели по наущению его смертельных врагов: „Ибо все время просил я доказательств из Писания, и того мне до сего времени не дали“. Люди же из этого города (Констанца) были в доспехах, провожая его на смерть. И когда он пришел на место, где должен был умереть, преклонил колени и, руки сложив и очи горе возведя, набожно молился. А паче псалом: „В руки Твоя, Господи, вручаю душу свою“, неоднократно прочитал громко и радостно, так что стоящие рядом хорошо его слышать могли.

Место, на котором он был сожжен, представляет собой как бы деревенский луг… Когда он так молился, некоторые миряне, стоявшие около, сказали: „Мы не знаем, какие вещи он до сих пор говорил или делал, но вот видим и слышим — святые слова говорит он и молится“. Иные же сказали: „Поистине хорошо было бы дать ему исповедника“. А один священник, сидя на коне в зеленом кафтане, красною тафтою подбитом, с манжетами раструбом, сказал: „Неюже слушать его, и исповедника нельзя ему дать, ибо еретик есть!“

Преклонив колени, Гус продолжал молиться и только усмехнулся, когда с его головы упала позорная бумажная корона. Кто-то из наемников, стоявших около, сказал:

„Возложите ее опять ему на голову, да сожгут его вместе с чертями, хозяевами его, которым он служил здесь“.

Тогда, восстав от места сего по приказу палачей, высоким и ясным голосом, так что хорошо слышен был, так стал молиться:


  24