55 
Крепкий, коренастый мужчина, которому не исполнилось еще пятидесяти лет, внешне спокойно оглядел плаху, затихшую толпу. Тысяча королевских солдат охраняла порядок. Собравшиеся, затаив дыхание, ждали предсмертной речи: будет ли она произнесена в католическом духе, как этого хотелось бы победившей партии Норфолка и Гардинера, или в духе протестантизма, или осужденный, сохранявший такое спокойствие, вообще обманет ожидания, отказавшись от исповеди. Нет, он начал говорить… Его слова вполне могли удовлетворить католически настроенных слушателей. Кромвель как будто хотел в последний час сделать приятное вражеской партии, пославшей его на эшафот. «Я пришел сюда умирать, а не оправдываться, как это, может быть, думают некоторые, — произнес Кромвель монотонно звучащим голосом. — Ибо, если бы я занялся этим, то был бы презренным ничтожеством. Я осужден по закону на смерть и благодарю Господа Бога, что он назначил мне подобную смерть за мое преступление. Ибо с юных лет я жил в грехе и оскорблял Господа Бога, за что я искренне прошу прощения. Многим из вас известно, что я являюсь вечным странником в этом мире, но, будучи низкого происхождения, был возведен до высокого положения. И вдобавок с того времени я совершил преступление против моего государя, за что искренне прошу прощения и умоляю вас всех молиться за меня Богу, чтобы он простил меня. Я прошу ныне вас, присутствующих здесь, разрешить мне сказать, что я умираю преданным католической вере, не сомневаясь ни в одном из ее догматов, не сомневаясь ни в одном из таинств церкви. Многие порочили меня и уверяли, что я придерживаюсь дурных взглядов, что является неправдой. Но я сознаюсь, что, подобно тому как Бог и его Дух Святой наставляют нас в вере, так дьявол готов совратить нас, и я был совращен. Но разрешите мне засвидетельствовать, что я умираю католиком, преданным святой церкви. И я искренне прошу вас молиться о благоденствии короля, чтобы он мог долгие годы жить с вами в здравии и благополучии, а после него его сын принц Эдуард, сей добрый отпрыск, мог долго царствовать над вами. И еще раз я прошу вас молиться за меня, чтобы, покуда жизнь сохраняется в этом теле, я ни в чем не колебался бы в моей вере».
Чем была вызвана эта, конечно, заранее продуманная исповедь, которая вряд ли могла отражать подлинные чувства бывшего министра, великого камергера Англии, брошенного на плаху по прихоти короля? Быть может, объяснение можно найти в желании осужденного сохранить положение при дворе его сына, Грегори Кромвеля? Или были какие-то другие мотивы, побудившие Кромвеля повторить то, что и до него произносили тогда люди, прежде чем положить голову под топор палача? Тот хорошо выполнил свою работу, толпа громко выражала одобрение. Прошло сто лет, и праправнук казненного министра Оливер Кромвель заговорил с потомком Генриха, Карлом I, совсем другим языком.
АННА БОЛЕЙН И ЕКАТЕРИНА ГОВАРД –
ЖЕНЫ КОРОЛЯ ГЕНРИХА VIII
Но каждый, кто на свете жил,
Любимых убивал,
Один жестокостью, другой -
Отравою похвал.
Коварным поцелуем трус,
А смелый — наповал.
О. Уайльд. «Баллада о Редингской тюрьме»
Когда к власти приходят кровавые садисты вроде Калигулы, Ивана Грозного, Сталина или Пол Пота, они заливают кровью всю страну и чередой безжалостных казней пытаются устрашить возмущенных сограждан. Это не удивительно. Удивительно то, что спустя некоторое время находятся люди, которые начинают живописать их подвиги и пытаются как-то оправдать их поступки «государственной необходимостью» или «политической обстановкой».
Английский король Генрих VIII прославился своей бесчеловечностью по отношению к своему ближайшему окружению, в том числе и к женам.
Король искренне считал себя центром Вселенной, именно поэтому его не мучили угрызения совести, ибо все, что делал он — шло, по его мнению, на благо государству, человечеству и ему, Генриху. Любая прихоть короля должна была выполняться любыми средствами, даже самыми безумными. Когда Генрих впервые увидел молоденькую Анну Болейн, дочь и наследницу славного рода Норфолк, он был уже женат и имел дочь… Впрочем, жена давно надоела ему — Екатерина Арагонская была старше мужа, больше склонялась к религии, чем к мирским развлечениям, и порицала Генриха за суетность. Не остановила Генриха и явная холодность избранницы — в ту пору Анну не интересовал грузный, не первой молодости король. Ее сердце принадлежало красавцу Генри Перси, товарищу детства. Генрих по-королевски решительно разрушил эти романтические грезы — Генри Перси спешно женился, Анну Болейн взяли под строгий надзор. Регулярно Анна подвергалась осаде со стороны Генриха, и честолюбивая девушка решила, что раз уж ее лишили счастья, то наградой ей будет корона. Никак не меньше. И Анна начала плести интриги. Она дала королю понять, что любовницей его она не будет никогда, только королевой! Обезумевший от любви и недоступности Анны, Генрих был согласен на все. Он пытался развестись с женой, но тщетно. Папа не дал развода, так как Екатерина Арагонская была испанской принцессой. Разразился бы мировой скандал, к тому же у Генриха и Екатерины была законная дочь. В ярости Генрих был готов возглавить крестовый поход против Рима, отравить жену, разрушить королевство ради хрупкой Анны Болейн.
55 
