Последние отзывы

  57  

Его коллеги, насколько можно было судить, как раз обсуждали какие-то якобы стратегические детали этой частной симуляции, давно уже переставшей его интересовать. Он предоставил им работу над ней и вернулся к собственным раздумьям и внутренним визуализациям. Мы близки к поражению, подумалось ему вновь. Это Война в Небесах, и мы проигрываем ее.

Действительно, то была Война в Небесах. Война за Послежизнь, если быть вполне точным. Но с тем же успехом ее можно было назвать Войной за Преисподнюю.

Ватуэйль? Капитан Ватуэйль?

Это было его имя, но он не мог ответить. Не должен был. Ему так не приказывали. А когда тебе приказывают, это значит только одно — что ты должен поступать так, как тебе сказали.

Ты меня слышишь?

Да, он слышал. Но по-прежнему не мог ответить.

Ватуэйль! Докладывайте обстановку! Это прямой приказ!

Это его удивило. Если это и в самом деле приказ... надо подчиниться. Но ведь ему приказывали не выполнять ничьих приказаний, пока не явится Супервайзер, тот, кто располагает верными кодами. Следовательно, то, что он только что услышал, на самом деле вообще не было приказом как таковым. Он был смущен.

Ему хотелось только одного — не слышать больше того, что ему говорили. Он мог этого добиться, просто отключив все коммуникационные линии. Но он должен был их прослушивать, потому что ему надо было отслеживать перемещения всех прочих. И снова он оказался в затруднении.

Он заставил ту штуку, в которой находился, проверить оружие, измерить боезапас и степень разрядки батарей, считать показания энергоячеек, затем отфильтровать помехи и еще раз проделать общую диагностику. Это его успокаивало. Занимаясь всем этим, он чувствовал, как ему становится лучше. Занимаясь всем этим, он почувствовал, как ему стало совсем хорошо.

Он тебя не слышит. Это сказал другой голос.

Техники утверждают, что он способен нас слышать. И тебя в том числе. Так что выбирай выражения.

Мы можем перейти на выделенный канал? (Еще один голос.)

Нет. Мы вынуждены считаться с возможностью, что он тоже получил к ним доступ. Так что выбирай выражения, если только не хочешь получить по башке или вовсе сыграть в ящик.

Ш-ш. (Другой голос.)

Он не знал, что может означать кодовое слово «Ш-ш».

Ватуэйль? Слушай меня. Говорит майор К’Найва. Ты знаешь меня. Ватуэйль, ну же, вспоминай. Ты должен меня помнить.

Но он не помнил никакого майора К’Найвы. Он вообще мало что помнил. Конечно, он должен был что-то знать обо всем этом, но не знал. Он чувствовал крайнее опустошение. Как если бы полез за новой обоймой, полагая, что та полна патронов, — в конце концов, он же сам ее проверял при развертывании! — но она вдруг оказалась пустой.

Ватуэйль, сынок, послушай меня. У тебя проблемы. Ты не до конца загрузился. Ты в системе, но не до конца. Часть тебя отсутствует. Ты это понимаешь? Сынок! Поговори со мной. Давай же.

Какая-то часть его личности хотела поговорить с голосом майора К’Найвы. Но он не позволил ей этого сделать. Майор К’Найва не мог быть Супервайзером. Сигнал, передававший его слова, не содержал кодов, которые бы удостоверяли связь с Супервайзером.

Сынок, дай знак, что ты меня слышишь. Сделай что-нибудь...

Он не знал, какие именно коды могут удостоверить присутствие Супервайзера. Это могло показаться странным.

Однако он был уверен, что узнает его, когда услышит.

Ватуэйль, мы знаем, что тебя перенесли сюда, но процедура не сработала так, как надо. Поэтому ты и сражаешься сам за себя, а не на нашей стороне. Ты должен прекратить это и перейти к нам. Ты понял?

Он не понял. Он на самом деле не понял. В том смысле, что он мог понять значение каждого услышанного слова, проанализировать сочетания, в которых они выступали, но все это не имело никакого смысла. Он игнорировал их, поскольку люди, произносившие их, не обладали полномочиями Супервайзеров и не могли предоставить ему нужные коды.

Поэтому он на всякий случай проверил свое оружие еще раз.

Затем он отвернулся от экрана и перестал обращать на него внимание. Вместо этого, удостоверившись, что текущая степень воплощения обеспечивает долговременное присутствие духа, он стал наблюдать за всем театром военных действий. Война развернулась внутри его сознания, запустилась в режиме быстрой перемотки, эпизод за эпизодом, и тогда он сосредоточил внимание на различных аспектах общей ситуации, отслеживая, как они меняются от итерации к итерации. Конечно, все это было немного похоже на симы. С тем исключением, что в каждой точке бифуркации, после которой все становилось только хуже, симы неизменно давали иной, более оптимистичный прогноз на дальнейшее развитие событий. Войны, симуляцией которых занимались в реальном мире, протекали сходным образом, но, поскольку они разыгрывались не где-нибудь, а в суматошной и хаотичной физической Реальности, то ирония, присущая этой войне, им не была свойственна, ведь доподлинная война, конфликт, моделированием которого они тут занимались, могла стать сколь угодно долгой, сложной, непредсказуемой и запутанной, как и все в Реальности. Но все равно это была бы симуляция. Такая же, как и все. Как те, что они использовали, планируя войну.

  57