255 
На следующий день Ворошилов направил Блюхеру и его начальнику штаб Г.М. Штерну директиву, где разрешил при атаке на Заозерную использоват обход с флангов через линию государственной границы. Руководство операции теперь поручалось Штерну. Уже после того как бои закончились, Штерн чтобы оправдать большие потери, писал в «Правде»: «Возможность… вообще какого бы то ни было маневра для частей Красной армии полностью отсутствовала… Атаковать можно было только… прямо в лоб японским позициям…» О разрешении вторгнуться для обхода неприятельских позиций по маньчжурскую территорию он, естественно, умолчал.
8 августа «Известия» опубликовали сообщение штаба 1-й (Приморской); армии: «Советские части… очистили нашу территорию от остатков японских войск, заняв прочно наши пограничные пункты». Через два дня появилось; столь же фантастическое коммюнике: «9 августа японские войска вновь предприняли ряд атак на высоту Заозерную, занимаемую нашими войсками. Японские войска были отброшены с большими для них потерями…» Но военных опровергали чекисты в секретных рапортах. 14 августа лейтенант госбезопасности Чуличков докладывал: «Фактически высота Заозерная была взята не полностью, а только юго-восточные скаты… гребень северной части высоты и северо-восточные скаты ее — находились в руках японцев… Японцы находились на северной части гребня Заозерной с 6 августа по 13 августа и занимали командные точки высоты…» А на следующий день коллега Чуличкова Альтгаузен сообщил Фриновскому: «Вчера, 14 августа, Штерну передан текст Вашей телеграммы т. Ежову по вопросу дезинформации штакором в занятии высот Заозерная и Безымянная. Уже в начале приема текста телеграммы Штерн вызвал меня на телеграф и обрушился на меня вплоть до оскорблений. Затем он доложил т. Ворошилову, что я все время относился, недоброжелательно к действиям корпуса (атаковавшие сопки Безымянная и Заозерная 40-я и 32-я стрелковые дивизии и 2-я механизированная бригады были объединены в 39-й стрелковый корпус, в командование которым вступил Штерн — Авт.), и поставил вопрос об освобождении (подателя телеграммы от должности. — Авт).» Выводы чекистов были полностью подтверждены совместной советско-японской комиссией, побывавшей на Заозерной утром 12-го, на следующий день после заключения перемирия. Входившие в состав комиссии военные и дипломаты констатировали, что «ввиду особого создавшегося положения в северной части гребня высоты Заозерная, которое выражается в чрезмерном сближении — до пяти метров — частей обеих сторон», необходимо прийти к следующему соглашению: «…С 20 часов 12 августа как главные силы японской армии, так и главные силы Красной армии в северной части гребня высоты Заозерная отвести назад на расстояние не ближе 80 метров от гребня…» Фактически стороны вернулись к положению на 11 августа, оставив гребень сопки в качестве своеобразной нейтральной зоны. Японцы без всяких споров очистили советские сопки Безымянная и Пулеметная, на удержание которых за собой и не претендовали.
Советские потери, по официальным данным, опубликованным только в 1993 году, составили 792 человека убитыми и 2752 ранеными, японские соответственно — 525 и 913, т. е. в 2–3 раза меньше. В приказе Ворошилова по итогам хасанских боев справедливо отмечалось. «Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказалась на недопустимо низком уровне. Войсковые части были раздерганы и небоеспособны; снабжение войсковых частей не организовано. Обнаружено, что Дальневосточный театр к войне плохо подготовлен (дороги, мосты, связь)…» О том же говорили и на совещании командного и политического состава Посьетского погранотряда, причем применительно не только к пограничникам, но и к полевым войскам Красной армии.
Согласно записям присутствовавшего на совещании бригадного комиссара К.Ф. Телегина, основными причинами неудач стало то, что войска «растянулись по фронту, а во время боя сгруппировались на необорудованных позициях… Связь только телефонная, после потери ее много израсходовали.
Над сопкой Заозерной (район оз. Хасан) реет советский флаг живой силы… Не было увязки между подразделениями, даже стреляли по своим танкам… Военком 40-й стрелковой дивизии боялся взять на себя ответственность за мобилизацию плавединиц для подброски грузов на фронт („а если сорву путину?“)… Округ прислал гранаты Ф-1, а пользоваться ими не могли. Вначале полевые части работали без кода… Полевые части от Новой деревни до Заозерной побросали ранцы, пулеметы… Пренебрегали штыковым боем… Боевой подготовкой не занимались, потому что превратились в хозяйственных командиров… Сено, дрова, овощи заготавливаем, строительство ведем, белье стираем…»
255 
