269 
Благодаря своему лёгкому, общительному характеру Коркоран завёл много друзей среди шведов. С их помощью он познакомился с капитанами всех шведских судов, ходивших между Швецией и Германией. Поэтому имел полную информацию о том, что присходило в портах Балтийского моря. Как-то раз германская контрразведка прослышала про тайные связи консула и заявила протест шведским властям. Консулу сделали замечание, но в действительности Швеция и сама была заинтересована в том, чтобы выяснить, что же происходит на Балтийском побережье. Поэтому замечание носило чисто формальный характер, и шведы отнюдь не вмешивались в его действия.
Но он изменил тактику. Благодаря знакомству с владельцами судов и капитанами Коркоран смог установить контакт с матросами, механиками, поварами, стюардами и начал получать от них информацию.
Несколько месяцев спустя Коркоран приподнял занавес над какой-то тайной, проникнуть в которую сначала не мог. Его собеседники рассказывали о десятках катеров и моторных лодок, отплывающих в неизвестное место, расположенное примерно в шестидесяти милях к северо-востоку от Штеттина. Вскоре Коркоран выяснил, что речь идёт о небольшом острове Пенемюнде, и попросил своих друзей точно определить его координаты на карте. Он узнал ещё одну деталь: никто из работающих там не смел покинуть остров, а визитёры туда не допускались.
Однажды у него на пороге взорвалась бомба. Сам Коркоран не пострадал. Шведские газеты писали, что германские секретные службы планировали похитить и ликвидировать Коркорана, «сующего нос в чужие дела». Его называли самым опасным американским шпионом. Сообщалось, что как раз в эти дни газета «Правда» якобы опубликовала статью советского посла в Швеции Александры Коллонтай, называвшей его «мастер шпионажа № 1 дяди Сэма». Скорее всего, это была провокация немецкой разведки.
Между тем Коркоран не был уверен, что именно в Пенемюнде Гитлер готовит оружие, которым намеревается завершить войну в двадцать четыре часа.
Он продолжал рутинную работу, в частности, раздобыл копии счетов фирмы SKF, поставлявшей шарикоподшипники из нейтральной Швеции в воюющую Германию. Узнавшие об этом союзники потребовали от Швеции немедленного прекращения этих поставок. То, что утечка информации дело рук Коркорана, доказать не удалось (и действительно, сам он не крал эти документы), за кражу счетов и их «утечку» на Запад были приговорены к трём годам заключения норвежец и два шведа.
По наводке Коркорана самолёты союзников теперь днём и ночью летали над Пенемюнде — делали аэрофотосъёмку, имитируя свои полёты рейдами на бомбёжку Берлина или Штеттина.
Нацисты были уверены, что никто не знает ни о Пенемюнде, ни о том, что там скрывается. Они были достаточно умны для того, чтобы не применять против самолётов зенитную артиллерию, считая, что густые леса надёжно маскируют всё, что там происходит.
Однако появлялось всё больше и больше фотографий и сообщений моряков о таинственных взрывах на острове. В конце июля 1943 года Коркоран сообщил в Лондон обо всём, что ему стало известно о Пенемюнде. (Надо заметить, что информация Коркорана была не единственной.)
В ночь на 17 августа 1943 года шестьсот тяжёлых английских бомбардировщиков появились над Пенемюнде. Немцы решили, что и они летят на Берлин или Штеттин, но на этот раз ошиблись.
Воздушная армада обрушила страшный удар на остров — бомбила его сорок минут. Сорок сборочных цехов превратились в руины, лаборатории были разрушены, пятьдесят зданий повреждено. Из семи тысяч учёных и инженеров пять тысяч были убиты. Погибли шеф исследовательских и технических работ генерал-майор Вольфганг фон Шамье-Глизенцки, главный конструктор ракетных двигателей Вальтер Тиль. Заместитель командующего люфтваффе генерал Йешоннек, отвечавший за систему ПВО этого района, покончил с собой.
Англичане потеряли на обратном пути сорок один самолёт.
По мнению Черчилля, это был один из поворотных пунктов войны. Ракетный центр был выведен из строя, что спасло не только Лондон, но, возможно, предотвратило бомбардировку летающими ракетами восточного побережья США.
За свою работу Билли Коркоран был награждён по достоинству, правда, и после такого триумфа он не осознал в полной мере значения того, что произошло.
После Победы он продолжал исполнять обязанности консула. Однако без его вмешательства Риббентроп мог бы дожить свои годы спокойно где-нибудь в Аргентине. А дело было так.
269 
