152 
С заднего сиденья японец подвинулся вперед: чего это вы, мол, там без меня?
Почти синхронно переводчица переложила на японский еще одну мою мысль:
— Видите ли… У нас бандиты нередко совершают разбои на машинах без номеров и с места преступления скрываются. Вычислить их потом невозможно. Вот потому-то и санкции такие суровые — 5 тысяч рублей за управление автомобилем без знаков или лишение права сидеть за рулем аж целых три месяца…
Японский верноподданный, переварив еще одну мысль, посмотрел на меня как на идиота… Переводчица сделала то же самое:
— Простите, но господин Токугава не понял: зачем бандитам снимать знаки и обрекать себя на лишение, если можно просто забрызгать знаки грязью? Ведь это дешевле, не правда ли?
— Правда, — тупо согласился я. — А теперь бандиты так и делают. Им это обходится в стольник. А те добропорядочные водители, которые знаки потеряли, или их просто украли те же бандиты, чаще всего лишаются прав за управление без знаков.
Японец как-то судорожно пожал плечами и попросил перевести:
— Выходит нелогично: нет знака — лишение, знак есть, но прочитать его невозможно, — только маленький штраф. А в чем между такими знаками разница? Ведь ни с тем, ни с другим скрывшийся автомобиль невозможно найти…
— Да ни в чем, — подтвердил я. — Но нашим так больше нравится. Я вам даже больше скажу, — распалился я, загоняя в заднее место квасной патриотизм, — за проезд на красный сигнал светофора штраф у нас в семь раз меньше, чем за отсутствие знаков на машине. Наши законотворцы считают, что отсутствующие, отвалившиеся на кочке знаки представляют собой в семь раз большую угрозу для водителей и пешеходов, чем выезд на перекресток под запрещающий сигнал светофора.
Японец откинулся на спинку, протер очки, будто уже не верил не только своим ушам, но и собственным глазам.
А я, победоносно констатировав полное поражение японского любителя подвергать анализу все услышанное и увиденное, аж до самых дверей гостиницы набрал в рот воды.
Выходя из машины, наследник из династии Токугава вежливо поклонился, изобразил на лице выражение подобное тому, с каким наши потомки когда-нибудь обнаружат восьмое чудо света, и в полном недоумении скрылся за дверью отеля.
Я же, провожая взглядом японца, в тихой душевной истерике напевал на свой манер известную частушку:
«Я не знаю, как у нас,
а у вас в Японии -
рикши в Кодекс посмотрели б -
ни хрена б не поняли…».
…Двумя неделями спустя японец производил впечатление человека, уже не слишком способного удивляться — за время пребывания в столице повидать ему довелось всяко-разное. А потому, завидев издали уже хорошо ему знакомую «карету», господин Токугава широко улыбнулся, как улыбаются старому другу. И удивился только тогда, когда за рулем неожиданно обнаружил… меня.
Уловив замешательство хозяина, белозубая секретарь-переводчица без обиняков пояснила:
— Господин Токугава никак не ожидал снова встретиться с вами… После ваших рассказов он уверен в том, что в вашей стране законодательство не позволяет продержаться за рулем более двух недель…
С надеждой на то, что мне повезет продержаться за рулем еще один лишний день, мы и отправились в аэропорт.
На проспекте, носящем имя чилийско-вьетнамского патриота, мы заняли место в пробке и терпеливо принялись ждать. Слабонервные же, морально не подготовленные к выполнению функции штопора, наезжая друг на друга, потянулись к прерывистой линии разметки, обозначавшей место, где можно развернуться и от катаклизма удрать.
Терпения не хватило лишь у владельца неопределенного цвета «Жигулей»: он нервно дернул с места и попер в обратном направлении, не доехав до пунктира.
— Этот попал, — сочувственно прошептал я.
Мой печальный прогноз сбылся: дежуривший в кустах гаишник (которому почему-то неудержимо захотелось подарить рулон туалетной бумаги) выскочил с насиженного места и бросился под колеса «Жигулей».
Японский гость, явно ожидавший вслед за этим погони и перестрелки, засуетился. Понимающая с полуслова секретарша, разглядывая ошарашенного водителя «Жигулей», перевела не озвученную мысль шефа:
— Преступник?
— Еще не преступник, — разъяснил я, — но уже нарушитель. Пересек «государственную границу» за один метр до разрешенного места.
— И что ему за это будет?
152 
