Особенно,... 
4 
Больно... и обидно. Даже трудно сказать, чего больше. Наверное, всё-таки обиды. Потому что, по большому счёту, демон всегда проигрывает ангелу. Нас так и планировали, ещё при создании, а то дурацкое восстание на небесах лишь подтвердило эту аксиому. Я снова и снова прокручивал старые кадры в отупелом мозгу, когда полчаса спустя сидел в угловом баре, накачиваясь русской водкой, в полной уверенности, что он сюда придёт.
Мой светлый друг заявился, чуть усталый, в свободном пиджаке и джинсах с вышивкой. Внешне Альберт напоминает отпетого культуриста, ночующего в спортзале, сидящего на протеиновых батончиках и умывающегося коллагеном. Глаза голубые, волосы светлые, бобриком, само лицо скорее даже женственное, но это обманчивое впечатление. Он служит в отделе Быстрого Реагирования или Последнего Спасения. То есть в тех редких случаях, когда Господь, по своей личной неисповедимой воле, даёт грешнику ещё один шанс на искупление. Вот тогда и появляются такие, как Альберт, чтобы при всех показательно отпинать таких, как я...
— Извини.
— Пошёл вон, подонок...
— Извини, Абифасдон.— Он виновато пожал огромными плечами, и бармен привычно поставил перед ним бокал грейпфрутового фреша.— Ты сам понимаешь, у нас такая работа...
— Да пошёл ты с этой работой! Почему я никогда не пытаюсь отбить у тебя праведника?!
Альберт не ответил, этот гигант вообще немногословен. На моём человеческом лице сияли ссадины, синяки и мелкие порезы, я выглядел молдавским рабочим, из любопытства сунувшим голову в бетономешалку.
— Ему решили дать последний шанс. Он спонсировал ремонт двух храмов. "
— Из своего кармана, что ли? — уже куда более вяло продолжал ворчать я.— Ты сколько столетий на земле, ещё не привык к тому, что все депутаты — гады?! Это наш контингент, наше стадо... В конце концов, этим мы тоже исполняем ЕГО Божественную волю!
— Не все гады...
— О да! Но это как раз тот случай, когда исключение подтверждает правило. Вот скажи мне честно, положа руку на сердце, или что там у вас ещё, ты сам понимаешь, что он — мой?
Альберт кивнул. Бармен, сочтя его кивок одобрением, тут же выставил второй стакан фреша. Мне оставалось тупо глотать водку и пристально рассматривать ползущую по столу муху. Самое подходящее интеллектуальное занятие для побитого демона...
Он прав. И я тоже прав. Но он прав больше, потому что его начальство выше, приказы не обсуждаются, Свет побеждает Тьму, и если самый закоренелый грешник в последний момент, уже умирая на кресте, за один миг сочувствия попадает в рай, то не мне и не Альберту рассуждать о депутатской неприкосновенности...
— Он же проколется... Не перестанет грешить. Нет, я не к тому, на чьей стороне справедливость, просто... обидно...
— Понимаю.
— И, кстати, что, без рукоприкладства тоже никак нельзя?! Ты бы мог просто приказать мне, и я всё равно бы ушёл. Зачем вся эта показуха с драками, разрушениями, игрой на публику...
— Абифасдон,— мой друг печально посмотрел мне в глаза,— ты сам всё знаешь. Это происходит не в первый раз. Мне очень жаль. Хочешь, позвоню твоей жене?
— Нет, пожалуй, её не стоит тревожить в таком состоянии...
— В каком?
Короче, я был слегка расстроен, чуточку выпивши, поэтому рассказал ему всё. Абсолютно всё! Начиная от любвеобильного типа в многоэтажке, его советов и моих результативных действий до того, что Азриэлла уже месяц, скорее всего, как беременна, и самое весёлое, что у нас может родиться человеческий детёныш. И назовём мы его — Маугли! Тьфу, клинит меня сегодня, причём по всем направлениям...
— У вас будет ребёнок?!! — на непередаваемо тихой ноте истерии и восторга одновременно выдал Альберт, махом заглатывая содержимое моей рюмки с водкой. Обычно они не пьют. И не потому, что «Догма» запрещает. Просто алкоголь — наше изобретение, а ангелы дьявольские штучки не особо жалуют.
— Ты счастливейший из демонов, Абифасдон! Несказанно рад за тебя! Если бы я ещё умел завидовать...
Тоже верно. Завидовать мой друг совершенно не умеет, это чувство у него не запрограммировано при создании. С нашим Владыкой, как вы помните, произошёл сбой. Он завидовать умел, с чего всё и началось...
— Теперь я понимаю, как виноват перед тобой.— Альберт торжественно встал, выпрямляясь во весь свой немаленький рост, его голубые глаза горели, как блуждающие огни святого Эльма.— Азриэлле нельзя волноваться, ты должен беречь и лелеять ее, всегда возвращаясь в дом победителем и героем!
4 
