Лёгкий, ненавязчивый романчик 
84 
– Ахмед, перестань их бить.
– А… что?! Ты жива, о бесценный алмаз моего истосковавшегося сердца?! Подожди ещё немного, я совсем убью этих злодеев и припаду к твоим ногам.
– Дурак. – Госпожа Ирида говорила тихо, но твёрдо. – Оставь их в покое, они ни в чём не виноваты. У меня… большое горе…
– Но… они же… кто же тогда… – не вовремя упёрся переувлёкшийся башмачник. – Давай я всё-таки сначала их прибью! Аллах не осудит…
– Дурак, – ещё раз подтвердила девушка и села, держась обеими руками за подбородок. Встревоженный Ахмед бросился к ней, на ходу роняя палку. Побитые соучастники, морщась и почесываясь, пристроились рядом.
– Что же всё-таки случилось?
Вместо ответа могучая Ирида аль-Дюбина разразилась бурным детским плачем! Слёзы текли в три ручья, а рёв стоял такой, словно Сырдарья по весне, без предупреждения, вышла из берегов. Ни одного слова добиться было совершенно невозможно, хотя все трое мужчин утешали и успокаивали несчастную, как могли…
– Надо дать ей воды!
– Лучше вина.
– Воды! Много воды! Целый таз, и прямо на голову…
– Молчи, низкий растлитель и сын шайтана!
– А ещё можно её по щекам похлопать, женщинам это помогает.
– Э-э, а вдруг она сдачи даст?!
– Так надо быстро нахлестать, и по углам!
– Молчи, сын шайтана и низкий растлитель!
К сожалению, мужчины в действительности очень мало чего смыслят в деликатных вопросах приведения в норму особ слабого пола. Да и где она, эта норма, хотелось бы знать?! Женщины способны впасть в неуправляемую истерику по тысяче, зачастую абсолютно противоречащих друг другу, поводов и выбраться из этого состояния исключительно самостоятельно. Мы же, мужики, или опускаем руки перед бурными рыданиями, или сдаемся сразу, предлагая истекающей слезами возлюбленной всё, что угодно, – от мытья посуды до законной регистрации неформальных отношений! Хвала аллаху, в данном случае этого не потребовалось… Отревев своё, выпив две пиалы воды и полкумгана вина из горлышка (плюс осторожные похлопывания по щёчкам), внебрачная дочь визиря изложила наконец суть проблемы. Оказывается, у неё всего лишь похитили сестру. Причём не кто-нибудь, а личная стража самого эмира. И не забавы ради, а для уплотнения гарема. Было бы, как говорится, ради чего огород городить! Рыженькой танцовщице несказанно повезло – её красоту отметили в самых верхах, а спорить с властью, установленной Шариатом, не только глупо, но и безнравственно. Маленькая Епифенди просто не сразу осознала глубину собственного счастья, как последняя дура зачем-то кричала и вырывалась. Свято блюдущая её безопасность старшая сестра немедленно полезла заступаться, за что и получила своё, хотя дралась как львица. Но… дело житейское, всё устроится, успокоится, и вообще есть вещи, против которых по жизни не попрёшь, а значит… Вот где-то тут сладкие речи Ахмеда, мягко утешающего побитую воительницу, резко обрываются. Он вклинился в рассказ подруги ближе к финалу и не сумел донести до неё свою концепцию «невмешательства» в любовные дела эмира. Аль-Дюбина молча хряпнула его ладонью по макушке, и возлюбленный на время затих. Гневные глаза, словно пылающие угли, уставились на Оболенского…
– Помоги мне!
– В каком смысле? – Лев прекрасно понимал, чего от него ждут, но добровольно записываться в герои-смертники всё-таки не особенно жаждал. – Я не танкист и не командир ракетной установки. Дворец эмира нельзя взять штурмом… Честно говоря, я его сам-то толком не видел, но почему-то уверен, что нельзя.
– И не надо. Укради её!
– Украсть?! Пардон, мадам, я не чеченский террорист и не ворую женщин. Тем более из гарема… – На этом волшебном слове Оболенский споткнулся. Гарем! Столько образов, мечтаний, полётов безудержной фантазии и вдохновения… Гарем! Необременительно одетые одалиски, скучающие без мужской ласки девушки, легко подкупающиеся евнухи и – аромат любви… Гарем! Пальмы в кадках, мраморные фонтаны, золотые рыбки, сладкое вино, щербет и дурманные восточные ночи…
– Гарем? Это существенно меняет дело. Думаю, мы договоримся, только давайте поподробнее.
– Лёва-джан…
– Не надо, Ходжа, не вмешивайся.
– Вай мэ, Лёвушка, если я тебя невольно обидел – прости, ради аллаха! Но хоть на минуту внемли голосу мудрости и шёпоту осторожности…
– Я уплачу вам обоим! – торжественно заявила успокаивающаяся девица, и в её голосе было столько силы и мольбы, что домулло дрогнул. – У меня есть серьги и ожерелья, а из даурских гор мне привезли кольцо с огромным камнем. Вам дадут за него не меньше тысячи динаров – но верните назад мою возлюбленную сестру!
84 
