ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Ваша до рассвета

Классный романчик! Читать! >>>>>

Жестокость любви

Почти вся книга интересная. Только последние 15-20 страниц не очень. >>>>>

Больше, чем гувернантка

Понравился роман, но немного скомканный конец ...жаль ..задумка хорошая >>>>>

Игры на брачном ложе

Мне понравилось Не много нудновато начало, а дальше на одном дыхании Этот роман лучше чем история... >>>>>




  11  

Воспаленная фантазия уносила Линду все дальше, но, когда Ник передал ей Рори, острота переживаемого, как-то поблекла. С ребенком на руках она смотрела, как Ник в раздражении обмотался полотенцем и проследовал в ванную, с силой хлопнув дверью. Рори тут же заплакал, и это окончательно разрушило охватившее ее, было наваждение. Теперь она чувствовала жгучий стыд. Как она могла предаваться таким низким мыслям? И кто ее герой? Бродяга, рокер.

Он даже не принадлежал к типу мужчин, который ей нравился. Ей нравились элегантные, интеллигентные, чувственные и изощренные мужчины, такие, как Гордон. А этот по сравнению с ним — животное.

Но все-таки был момент, когда она испытала к Нику непреодолимое влечение. И не могла объяснить себе, почему. Ее собственная фантазия пугала Линду. Как можно даже в воображении допустить такое! Впрочем, если задуматься, то причина ясна. Почти два года у Линды не было секса. Но до сегодняшнего дня она и не испытывала острой физической потребности в мужчине. Она тосковала по Гордону… по человеку, которого ей так не хватало.

Линда была скорее холодной. Гордон походил на нее в этом отношении. Может быть, потому они и ладили друг с другом, что их объединяли больше общие интересы, чем страсть. Они никогда не ссорились. Не было повода.

Разве только из-за ее желания иметь ребенка…

Рори завизжал, и Линда тяжело вздохнула. Вот у нее есть ребенок, которого она обожает. Но, похоже, без взаимности.

В руках у этого… неандертальца ее малыш был такой тихий и счастливый… Странно.

И тут в Линде проснулась семилетняя девочка. Помнится, она была поймана матерью в сарае за ужасным занятием. Разглядывала то, что ей показывал восьмилетний мальчик, то, чего не было у нее и что было у него. Последовала страшная сцена. Конечно, Линде впредь запретили играть с мальчиками, она была наказана, пристыжена, напугана. И ощущала себя грязной, мерзкой.

Дальнейшее воспитание Линды шло в том же ключе. Ее приучали относиться к мужчинам и сексу, как к чему-то отвратительному и грязному. Повзрослев, Линда научилась преодолевать заложенные в подсознании запреты, но избавиться полностью от них не могла. Эти внушенные с детства табу, так или иначе, влияли на ее поведение уже в зрелом возрасте.

Когда она занималась любовью с Гордоном, то могла делать это только в темной комнате — стеснялась выражения своего лица. И не хотела, чтобы Гордон видел его. Ведь, как ей было внушено матерью, это порочное удовольствие. По той же причине она никогда не позволяла себе громко кричать в моменты наивысшего наслаждения. Опять же — чтобы никто не услышал. И не наказал. Лишь короткие приглушенные стоны. И уж конечно, она никогда не брала инициативу на себя. Не говоря об использовании рук и рта! Однако в ее недавней фантазии все это было, что крайне удивило и озадачило Линду. Она мечтала заняться всем этим с человеком, которого не то, что не любила, а даже не знала. В ней ожила иная Линда, не обремененная запретами, свободная в своих чувствах. С ней Ник мог делать что угодно.

Неожиданно Рори замолчал, и Линда услышала, как дверь ванной открылась. Она затаила дыхание. Надо дать ему уйти. Просто пусть уходит от греха подальше.

Тут Рори вновь заголосил с неимоверной силой. Линда сама была готова закричать от нестерпимой нагрузки на барабанные перепонки.

В этот момент она увидела Ника, затянутого в черную кожу и джинсы. Почти непроизвольно ее фантазия снова заработала. Замелькали картины, одна другой фривольнее. И не было темных безопасных комнат, не было сдавленных вздохов.

Надо срочно что-то сказать, чтобы прервать этот поток, влекущий ее в пугающе неведомые глубины. Лучший способ защиты — нападение, вспомнила она и произнесла обвинительным тоном:

— Я не знаю, что вы сделали с моим ребенком, но он плачет беспрерывно.

Глаза Ника сузились. Он почувствовал, как кровь застучала в висках. И усмехнулся, вспомнив, о чем недавно думал, — что она заинтересовалась им, как мужчиной. Заинтересовалась? Ну, только, может быть, как нянькой, которая посидит с ее плачущим ребенком.

— Я ничего особенного не сделал вашему ребенку. Он кричит, потому, что устал. Или вы передаете ему свое раздражение, вот он и плачет, — с упреком в голосе сказал он.

— Что вы имеете в виду? На что намекаете? — почти завизжала Линда.

Ник не поверил своим ушам. Что он такого сказал? Она что, ненормальная?

— Я ни на что не намекаю. Но, очевидно, вы оказываете на ребенка возбуждающее влияние.

  11