24 
Он сел в ее кресло и запомнил положение бумаг на столе. Дело, над которым она корпела, перейдет к нему. Он осторожно просмотрел каждую стопку, пытаясь понять резоны выбранного ею порядка. Раскрыл ее блокнот и прочел список намеченных пунктов. Некоторые из них показались ему весьма толковыми, и он отложил их в памяти — пригодятся, когда придет его очередь изучать дело.
Он выдвинул поочередно все ящики стола, с помощью карандаша, чтобы не оставлять отпечатков, переворошил их содержимое. Всегда полезно знать, что люди убирают с видного места, но держат под рукой. Почти на дне одного из них он нашел фотографию Дона Меррика: обняв за плечи женщину, он сидел в каком-то клубе или пабе. При ближайшем рассмотрении Сэм с удивлением понял, что эта женщина — Кэрол Джордан. Ее волосы были длинней, лицо круглей, но это была она, вне всяких сомнений. Они оба как будто произносили тост фотографу, подняв бокалы с шампанским. Очень интересно, хмыкнул он. И наверняка еще пригодится.
Он задвинул последний ящик и перешел к столу Кевина Мэтьюза, где повторил то же самое. Недаром говорится: ты должен знать своих врагов. Сэм Ивенс был также уверен, что полезно знать и своих коллег. Как заметил Джон Брэндон, он был полон амбиций. Однако он не просто хотел быть первым, он хотел быть уверенным, что его никто не обскачет. Никто и никогда.
Знание — сила. И власть. А Сэм знал, что никто и никогда еще не отдавал власть просто так, в подарок. Ты должен хватать ее каждый раз, когда можешь и где можешь. Если ее приходится красть у кого-то — кради. Если люди не в состоянии ее удержать, значит, так им и надо, значит, они просто слабаки.
Так он и поступал.
***
Он сравнивает картину, которую видит перед собой, с той, что создали в его сознании Голос и видеофильмы. Сэнди лежит, распростершись на дешевой сосновой кровати, ее запястья прикованы наручниками к каркасу, ноги привязаны веревками: ножные оковы не доставали до спинки.
Уже неправильно, но иначе не получалось. Он еще раз с благодарностью вспомнил Голос: ведь это он посоветовал ему захватить веревку на случай, если кровать окажется нестандартная.
Ему досадно, что комната такая неприглядная, но тут уж ничего не поделаешь. Ну ладно, хотя бы свет неяркий, и то неплохо. Можно не обращать внимания на следы от игл на руках Сэнди и на ее слишком костлявую фигуру. А так — она почти как красотка из видео. Подбритый треугольник таит в себе секреты, которыми он скоро овладеет.
Он отворачивается от нее и натягивает резиновые перчатки.
— Давай, — говорит она. — Чего копаешься? У меня нет времени.
Только он знает, сколько правды в ее словах. Он лезет в рюкзак и извлекает из него кожаный кляп. Тут на ее лице появляется беспокойство. Он идет к ней. Она поднимает крик:
— Подожди минуту, мать твою! Мы так не договаривались… — Фраза обрывается — он затыкает ей кляпом рот и, рывком приподняв голову, закрепляет его на затылке. Она пытается кричать, глаза ее лезут из орбит, но не слышно почти ни звука.
Он вспоминает, что нужно стереть отпечатки пальцев с наручников, потом берет видеокамеру, укрепляет на небольшой треноге и наводит так, чтобы была видна вся кровать. Долго возится с ноутбуком и веб-камерой. Сэнди отчаянно бьется в оковах.
Он достает сверток, закутанный в кухонное полотенце. Делает шаг в кадр и медленно его разворачивает. Сэнди видит, что у него в руках, и на ее шее вздуваются вены. Воздух наполняется запахом мочи. Он сладко улыбается. Сейчас у него хорошая эрекция, лучше, чем при просмотре видео. Но он не должен терять над собой контроль. Ему надо, чтобы Голос им гордился, а это означает — никаких улик.
Он набирает полную грудь воздуха и выдыхает, чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Он вспотел, пот течет по шее и спине. Он крепко сжимает свое орудие. Лезвия остро и зловеще блестят при свете лампы.
— Я надеюсь, Сэнди, что ты готова меня принять, — нежно говорит он — в точности так, как велел ему Голос.
Потом приступает к делу.
***
Кэрол разглядывала сквозь прозрачное с ее стороны стекло мужчину, приведенного в комнату для допросов. Рональд Эдмунд Александер никак не соответствовал распространенному представлению о педофилах. Не был ни щуплым и юрким, ни потным, ни неряшливым. Он выглядел так, как ему и полагалось, — средней руки чиновник, который живет в пригороде с женой и двумя детьми. Вместо забрызганного грязью плаща — скромный черно-серый костюм фабричного пошива, бледно-голубая рубашка, вишнево-красный галстук в тонкую серую полоску. Аккуратная стрижка, никаких бесплодных усилий скрыть наметившуюся лысину. Он огорченно протестовал, когда двое полицейских привели его в комнату для допросов. Они не имели права, горячился он, никакого права врываться в его офис в «Брэдфилд Кросс», словно он какой-то уголовник. Ведь он согласился на добровольное сотрудничество, разве не так? Им было достаточно лишь позвонить по телефону, и он тут же явился бы сам. Не было вообще никакой необходимости так компрометировать его на работе.
24 
