26 
- Забудь о камерах, — решительно сказала она, сжав губы.
Макс повернулся и пристально посмотрел на нее.
- С какой это стати мне о них забыть?
Кэрри подняла подбородок и спокойно взглянула ему в глаза.
- Потому что я остаюсь. И позабочусь о нем. Во всяком случае, пока.
- Что? — Он нахмурился, словно счел ее слова минутным порывом.
Ну вот, только этого не хватало! После того как она наконец поддалась его уговорам, на которые Макс не пожалел потратить весь день, он сам теперь собирается на попятную?
- Я не могу портить тебе жизнь, — покачал он головой, хмурясь. При этом вид у него был настороженный.
Она бросила на него взгляд.
- По-моему, ты уже это сделал.
- Подожди-подожди, — заговорила Си Джей, не в силах поверить ушам. — Зачем тебе связываться со всем этим? Ты не можешь взваливать на себя чужие проблемы.
Кэрри посмотрела на нее поверх головки Джейми.
- Конечно, могу, — спокойно сказала она. — Почему бы тебе тоже не остаться, Си Джей? Мне могла бы пригодиться твоя помощь. — Она нарочно с наивным видом растянула губы в улыбке и округлила глаза. - Мы с тобой будем спать в одной постели и болтать обо всем, как лучшие подруги.
Си Джей отшатнулась.
- Ты шутишь? — Ее прямо-таки передернуло. — Дети меня пугают.
Кэрри с усмешкой отвернулась. Она собиралась остаться с этим ребенком, о котором больше некому было позаботиться. Конечно, Макс тоже волнуется за него. Но какой от этого толк, если человек понятия не имеет, как обращаться с детьми? Кто-то должен ухаживать за Джейми. И она не оставит малыша одного — во всяком случае, до появления его матери.
Спустя час, когда Рэнди увел недовольную Си Джей обратно к машине, Кэрри с Максом остались наедине. Она научила его держать ребенка и предупредила:
- Завтра будешь кормить его из бутылочки.
Когда пришло время положить малыша в кроватку, Кэрри ворковала над ним до тех пор, пока он не закрыл свои большие карие глаза. Макс наблюдал больше за ней, чем за ребенком. В этой-женщине есть нечто, из-за чего находиться в ее обществе легко и радостно. Объяснения этому феномену у него пока не находилось.
— Кэрри! — Он взял ее за руки и взглянул в глаза. — Просто не знаю, как благодарить тебя!
— Мне не нужна твоя благодарность. Я делаю это ради Джейми.
Что ж, наверное, слукавить легче, чем признаться себе в том, что их влечет друг к другу. Он улыбнулся и, быстро шагнув к ней, поцеловал в губы.
Кэрри отшатнулась, широко раскрыв глаза.
— Макс, нет... — В смятении она теребила конец светлой пряди волос. — Я осталась не ради этого.
— Знаю. Прости, сам не знаю, как это вышло.— Но даже ему самому собственный тон показался неубедительным.
Стараясь скрыть смущение, она повернулась и начала убирать игрушки. Он с минуту понаблюдал за ней, потом спросил:
— Скажи мне, Кэрри, откуда тебе так много известно о детях?
Она вдруг замерла, словно от боли, потом медленно повернулась и посмотрела на него огромными глазами.
— У меня был ребенок. — Ее голос прозвучал тихо, превратившись почти в шепот.
Его брови удивленно взлетели вверх:
— У тебя есть ребенок?
На лицо Кэрри словно упала тень:
— Дочка. Но ее больше нет. Она умерла.
Макс почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он был потрясен.
— О, Кэрри... — Он шагнул к ней в порыве охвативших его чувств.
Она оцепенела.
— Знаешь, я была замужем, — бесстрастно прозвучал ее голос.
Как ему захотелось обнять ее и утешить! Но почему-то он не посмел этого сделать, только осторожно произнёс:
— Я ничего не знал.
— Мой муж и ребенок погибли в автокатастрофе. Два года назад.
Эти слова тут же вызвали у нес образы из прошлого, словно лезвие бритвы вскрывшие незаживший струп на душевной ране. Гулко застучала ударившая в виски кровь. Она ощущала себя так, словно в глаза насыпали песку, но слез не было. Кэрри словно онемела.
— Кэрри, мне так жаль! — в его голосе звучало искреннее участие.
Он переживал вместе с ней, но разве это может вернуть дорогих ей людей?
Слова сочувствия повисли в воздухе и уже готовы были бесследно растаять, когда нуждавшееся в исцелении сознание все-таки впитало в себя их живую силу. Она подняла на него глаза, и из них плеснуло такой смертельной тоской, что Макс внутренне содрогнулся. Как можно было жить с этим в одиночку, никому не открываясь и не жалуясь...
26 
