52 
Ничего нового, но все молчали до тех пор, пока это не случилось у собственного порога. Теперь каждый понял свою уязвимость. Понял, что жизнь бесценна и нельзя терять ни секунды.
Освещая события, видя, как жертвы борются за жизнь, Слейд смог по-новому взглянуть на свою проблему, увидеть ее в перспективе. И это помогло ему поверить, что у него все получится.
Громкий вздох Слейда заглушил бесконечную болтовню диджея. Он будет выпрашивать у Шейлы прощение, даже если для этого придется ползать перед ней на коленях. Не до самолюбия. Это будет началом исправления всего, что было неправильно.
Он точно знал одно: ему нужна эта женщина. Постоянно. Она и ребенок, которого они вместе создали. Ребенок, который за считанные дни навсегда овладел его сердцем.
Он будет следить, как растет его дочь.
А если хоть один мужчина подойдет к ней ближе чем на пять футов до того, как ей исполнится тридцать лет, он его убьет. Голыми руками.
Слейд криво улыбнулся. Особенно если этот мужчина окажется нахальным зарубежным корреспондентом.
Он дернул головой. Черт побери, глаза почти закрылись. Он замигал, с трудом отгоняя сон. Фары встречной машины ударили по ветровому стеклу, как лучи прожектора, и помогли очнуться.
Он нащупал стаканчик и выпил остатки противной жидкости.
Сосредоточься, парень, если не хочешь закончить путешествие в морге с биркой на ноге, упрекнул он себя.
Самым разумным, и он знал это, было бы съехать на обочину и несколько часов отдохнуть. Но предчувствия тревожили его. Он хотел увидеть Шейлу сегодня. Хотел сказать, что сожалеет о том, что обидел ее или невольно вызвал неприятные воспоминания. Он хотел сказать, что любит ее.
Любовь не развивалась постепенно, не в его случае. Она ударила его под дых и предъявила свои права.
И он должен подчиниться ей. Должен убедить Шейлу простить его.
Он подъехал к ее дому, и на него нахлынуло ощущение уже виденного.
Снова шел дождь — правда, моросящий, — как в вечер перед его отъездом. Слейд тихо вошел в дом. Его чемоданы не убрали. Только отодвинули в сторону, и они стояли, как терпеливые хищники, ожидающие своей очереди насытиться останками жертвы.
Мой брак еще не умер, поклялся он себе. С новым вдохом у него открылось второе дыхание.
Ладно, чемоданы он распакует утром. Сейчас у него более важные дела.
Поднимаясь по лестнице, Слейд увидел свет, просачивавшийся из-под двери детской. Он улыбнулся, довольный, что не стал ждать утра для возвращения домой.
Шейла не спит. Это хорошо. Не придется спорить с самим собой, будить ее или нет.
Одну проблему долой, сто впереди.
Очень тихо Слейд открыл дверь.
Свет маленькой лампы не разгонял мрачный полумрак. Встревоженная Шейла с Ребеккой на руках ходила взад-вперед по комнате. Его дочка жалобно хныкала.
Плач других детей, детей, измученных болезнью и голодом, зазвенел в его ушах.
Что-то случилось. Он чувствовал напряжение в воздухе.
— Шейла?
Она вздрогнула и обернулась.
Тревога окутала ее таким плотным коконом, что она не слышала, как вошел Слейд. Ничего не слышала, кроме плача своего ребенка.
Секунду у нее возникло ощущение, что он ей привиделся. Последнюю неделю она много думала о его возвращении, не уверенная, что сделает и скажет, мысленно разыгрывала дюжину разнообразных сценариев. Но теперь главным в ее жизни стало другое.
Запах его туалетной воды, смешанной с запахом дождя, чуть не заставил ее разрыдаться. Впервые в своей жизни ей отчаянно хотелось опереться на кого-то. И вот он здесь.
— О, Слейд, она больна.
Если бы Слейд еще не догадался, одного взгляда на лицо Шейлы было бы достаточно. Он быстро подошел и взглянул на Ребекку. Даже в скудном свете лампы он увидел отражение болезни в детских глазах.
Слабый плач разрывал его сердце.
— Что с ней?
Шейла — врач. Почему она ничего не предпринимает?
Леденящая мысль, что ничего уже нельзя сделать, попыталась проникнуть в его мозг, но он ее отогнал.
Сжав зубы, Шейла качала ребенка, пытаясь убаюкать. Она казалась совершенно безумной.
— Она не может удержать еду. Ее рвет, и она плачет весь вечер, — сдавленно прошептала Шейла. — Не подумай, что я обезумевшая неопытная мать...
52 
