Особенно,... 
52 
— Вы успешный человек.
— Слишком порядочный.
Марко закрыл блокнот и засунул его в карман пальто, лежавшего на столе. Ничего больше из Заркафа не вытянешь. Публике этот хитрец будет демонстрировать только свои положительные стороны. Журналист извлек из кармана брюк визитку и протянул ее Заркафу.
— Возьмите. Это мои телефоны. Завтра выйдет статья. Позвоните мне, если захотите что-нибудь добавить.
— Да, конечно.
Заркаф проводил Марко к боковой двери и на прощанье снова сжал ему руку. Журналист описал круг вокруг здания и вернулся к входу в мясную лавку. Посмотрев на верхние окна, он заметил на балконе второго этажа двух мужчин в джинсах и свитерах, по всей видимости — полицейских. Они о чем-то спорили. Марко подошел к двери, ведущей наверх, в квартиру, и позвонил в дверь, ожидая, пока кто-нибудь откроет. Дверь быстро распахнулась, и навстречу поднимающемуся по лестнице Марко спустился Мормино.
— Куда это ты?
— Захотелось вас навестить.
— И не вздумай! Ты поговорил с ним?
— Да.
— Что скажешь?
— Что тут сказать…
— У тебя есть ручка?
— Конечно.
Мормино быстро нацарапал что-то на листке бумаги.
— Сегодня вечером позвони мне по этому телефону. Примерно в половине десятого. Там мы сможем спокойно поговорить.
— Хорошо.
— Теперь исчезни.
— Исчезаю.
Мормино вернулся к работе, а Марко во всю прыть сбежал по лестнице, чуть не поскользнувшись на последней ступеньке. И тут, перед самым выходом на улицу, ему вдруг почудилось, будто кто-то подслушивает из-за внутренней двери, ведущей в лавку. Заркаф? Чего можно ждать от него теперь, когда он узнал, что Марко связан с шефом криминальной полиции? Что, если он слышал, о чем они договаривались?
Впрочем, может быть, ему все это просто показалось, ведь за дверью даже шороха не было слышно. Он просто ощутил чье-то присутствие, но каким образом, объяснить себе не мог.
— Как вы чувствуете себя сегодня?
Судя по тону, каким доктор Касти задал этот вопрос, он придавал ему особую важность, и Лука с Клаудией сразу подумали: врач хочет сообщить им какую-то новость.
— Спасибо, прекрасно, — ответил Лука, — насколько это возможно в моем положении.
Клаудия похолодела, услышав в ответе мужа признание в том, как ему тяжело.
— Мне приятно сознавать, что вы идете на поправку, — добавил доктор. — Я как раз собрался отправить вас встречать Рождество дома.
— На самом деле? — В голосе Луки звучало оживление.
— Да, через два дня мы вставим вам фистулу, так перегонять кровь во время диализа будет значительно легче. Это совсем простая хирургическая операция, она делается под местным наркозом. Как только шов закроется, вы вернетесь домой. Процедуры диализа мы назначим на двадцать четвертое и двадцать седьмое декабря. Таким образом, несмотря на праздники, между ними не будет большого перерыва. В дальнейшем вы сможете приходить в отделение по понедельникам, средам и пятницам. Что скажете?
— Просто отлично, — приободрился Лука.
Покинуть наконец больницу — это первый шаг к обретению собственной жизни, пусть и совсем отличной от прежней. Клаудия почувствовала, как ее переполняет счастье при мысли, что Лука снова будет рядом с ней и все вернется: общие привычки, ощущение единства. Она нежно погладила руку мужа.
— Ну, на том и порешим, — заключил Касти.
Доктор поднялся, но помедлил, прежде чем выйти из комнаты. Супругам показалось, что он чувствует себя как-то неловко. Замешательство нефролога разрешило появление Марко, которого врач приветствовал с необычайной теплотой. Касти пошел ему навстречу и сказал вполголоса:
— Я могу поговорить с тобой чуть позже?
— Проблемы? — спросил журналист, кивком показывая в сторону брата.
— Нет-нет, это по личному делу, — успокоил его Касти.
— Да, конечно, — подтвердил Марко.
Их переговоры не ускользнули от внимания Клаудии и Луки, которых это встревожило. Не скрывает ли доктор что-то, касающееся здоровья пациента, собираясь сообщить это лишь Марко?
Как только Касти вышел, Лука пытливо посмотрел на брата:
— Мне нужно знать все…
Марко сначала не понял вопроса, смутившись под вопрошающим взглядом Клаудии.
— О чем?
— Обо мне.
— Что знать?
— Доктор сказал тебе что-то, касающееся меня?
— Да нет же, у него какие-то личные проблемы.
52 
