Особенно,... 
58 
Затем опять вклинился бас. Мужской голос. В доме кто-то был. Ли Фостер? Да нет. Грейс сразу бы его разбудила, понимая, что это по службе. Тогда пациент? К Грейс, случалось, заходили домой пациенты-иностранцы из клиники, и она никогда не могла понять, как они добывают адрес. Раньше они иногда звонили на домашний телефон, но, с тех пор как их номер исключили из справочников, это прекратилось. Рикмен забеспокоился: для консультации на дому уж слишком рано.
Мужчина рассерженно повысил голос, и Рикмен почувствовал уже тревогу. Кто, черт возьми, находится в их доме? Сердце заколотилось, он бегом одолел оставшиеся ступени и холл и ввалился в гостиную.
Они замолчали, застыв от удивления, стоило ему открыть дверь. Грейс, сидевшая в кресле, выглядела еще более маленькой и хрупкой, чем обычно. Волосы спутаны со сна, лицо бледное, руки чуть подняты в успокаивающем жесте. Саймон, длинный, жилистый, стоял перед ней, указывая куда-то вверх. Одежда на нем была явно с чужого плеча, и Рикмен решил, что он стащил ее у кого-то из пациентов.
– Саймон? – В голосе Джеффа прозвучали и вопрос, и предупреждение.
Саймон уронил руку и спрятал ее за спину, как ребенок, пойманный на запугивании младших, заулыбался. Это была та же самая глупая улыбка, какую Рикмен наблюдал, когда приходил навестить брата в госпитале в последний раз. И в предпоследний. Рикмен не ответил: он был не в настроении восторженно приветствовать своего давно потерянного родственника.
– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил он.
Саймон как будто смешался.
– Ну-у, пришел повидать тебя, – с запинкой ответил он.
– В шесть часов утра?
Грейс украдкой посмотрела на Рикмена и улыбнулась:
– Саймон прибыл в пять. – Уловив его возмущение, добавила: – Ты так сладко спал.
– Нырнул с головой, родная, – преодолевая раздражение, ласково ответил Джефф. – Нырнул и лег на дно.
Саймон переводил взгляд с одного на другого, будто они говорили на иностранном языке, а он не успевал переводить.
– Я не понимаю, – сказал он обиженно, и его лицо внезапно покраснело и нахмурилось от раздражения, как в детстве.
Для Рикмена это было воспоминание отнюдь не из приятных, и он спросил намеренно грубо:
– Ты как меня разыскал?
Лицо Саймона приняло хитрое выражение:
– Я заставил Таню рассказать мне. – Он произнес имя жены, словно говорил о какой-то – пусть действующей из лучших побуждений, но довольно надоедливой – незнакомке.
– Заставил? – Рикмен шагнул вперед, но Грейс вмешалась, вклинившись между ними.
– Он ее уговорил, – твердо сказала она.
Саймон неуверенно кивнул – он был не вполне согласен с этим утверждением.
– Ты дал Тане свой адрес и номер телефона, а Саймон решил, что он может зайти к тебе – как твой брат. – Она выделила последние три слова и многозначительно взглянула на Рикмена, будто говоря: «Назад!»
Он подчинился.
– Что тебе надо, Саймон? – вдруг почувствовав страшную усталость, спросил Рикмен.
Саймон мигнул, на лице появилось наивное детское выражение.
– Хотел тебя повидать, – повторил он. – Когда ты не пришел…
– Я был в госпитале дважды, – прервал его Рикмен.
– Знаю. – Саймон улыбался, он казался счастливым, наполненным до краев хорошей новостью, которой готов был поделиться.
– Я помню этот второй раз. Врачи сказали, что мое рабочее упоминание… – Он запнулся, и Рикмен увидел панику на его лице. – Не так, да? – Минуту он растерянно переводил взгляд с брата на Грейс, прося помощи.
– Память, – мягко подсказала Грейс. – Рабочая память. Не переживай из-за слов – они придут.
– Рабочая память, – повторил он с выражением сосредоточенности и страдания на лице. – Она… она налаживается. Говорят, что у меня один из случаев амнезии. Но слова возвращаются… не по порядку… Я знаю, что должно быть все другое, потому что слишком много дней…
Рикмен покачал головой:
– Не понимаю…
– Они все не подходят.
Саймон бессмысленно уставился в одну точку, он сжимал и разжимал кулаки, будто пытался выцарапать слова из тайника, где они были спрятаны.
– Тебе же говорили, Саймон, что память обязательно вернется, только нужно подождать, и ты вспомнишь все слова. А пока говори, как можешь, – произнесла Грейс успокаивающим и обнадеживающим тоном.
Саймон вновь закивал как-то вбок, неуверенный, что согласен.
– Да, да, я буду, – заговорил он, возвращаясь к детской манере речи, которая удивила Джеффа в предыдущие встречи. – Я много чего помню!
58 
