134 
— Как ты думаешь, Шерли, их там много, на фабрике?
— Достаточно, чтобы ее отстоять. Солдаты, которых мы сегодня видели два раза, ехали, конечно, туда, и все те, кого мы заметили на лугу с твоим кузеном, сейчас тоже, наверное, на фабрике.
— Что делают эти люди, Шерли? Что это за шум?
— Высаживают ворота ломами и топорами. Ты боишься?
— Нет, только сердце бьется и ноги подкашиваются… Я лучше сяду. Неужели ты не волнуешься?
— Немного, пожалуй. Но все равно я рада, что мы пришли. Мы увидим все своими глазами, мы здесь, на месте, и никто этого не знает. Вместо того чтобы позабавить священника, суконщика и хлеботорговца эдаким романтическим выходом на сцену, мы здесь одни наедине с дружественной ночью, с ее молчаливыми звездами и с шепчущими деревьями, которые нас не выдадут нашим друзьям.
— Шерли, Шерли, ворота упали! Какой треск, словно валят огромные деревья. Смотри, они ворвались во двор. Они выломают двери фабрики, как сорвали ворота. Что может сделать Роберт? Ведь их там тьма! Господи, если бы я была рядом с ним, если бы могла слышать его, говорить с ним! Я так хочу помочь ему, — мое желание так велико, что я не была бы для него обузой, я бы на что-нибудь пригодилась…
— Они наступают! — воскликнула Шерли. — Смотри, как упрямо идут вперед! У них есть настойчивость, — не скажу чтобы мужество, потому что когда сто человек нападают на десятерых, это еще не храбрость, но… — Здесь Шерли понизила голос: — Но страданий и отчаяния у них хоть отбавляй, и это их подстегивает и толкает.
— Толкает против Роберта. О, как они его ненавидят! Шерли, неужели они победят?
— Поживем — увидим. Мур и Хелстоун не увальни и не трусы…
Треск, звон, лязг прервали их шепот. Град камней обрушился на весь широкий фасад фабрики, так что осколки стекла и куски свинцовых переплетов вылетели разом из всех оконных проемов. И тотчас вслед за этим прозвучал клич, боевой клич северной Англии, Йоркшира, Вест-Райдинга, — клич мятежных суконщиков Вест-Райдингского округа.
Ты, наверное, никогда не слыхал этого клича, мой читатель. Да оно и к лучшему для твоих ушей, а может быть, и для твоего сердца, ибо если он сотрясает воздух ненавистью к тебе, или к людям и делам, которые тебе дороги, или направлен против идей, которые ты одобряешь. Ярость пробуждается от этого вопля злобы, Лев рыкающий потрясает гривой от воя Гиены, Сословие гневно устремляется на Сословие и оскорбленный дух Среднего Класса беспощадно обрушивает свое презрение на изголодавшийся и разъяренный Трудящийся Класс. В такие мгновения трудно оставаться терпимым, трудно быть справедливым.
Каролина вскочила. Шерли обняла ее, и они обе замерли, как два стройных деревца. Клич звучал долго, и когда он смолк, ночь все еще была полна ропота и гула толпы.
«Что теперь будет?» — мысленно вопрошали девушки.
Но пока ничего не происходило. Фабрика оставалась безмолвной как гробница.
— Он не может там быть один! — прошептала Каролина.
— Готова поручиться всем, что у меня есть: он там не только не один, но и нисколько не встревожен, — отозвалась Шерли.
Со стороны мятежников затрещали выстрелы. Казалось, обороняющиеся только и ждали этого сигнала. До сих пор безжизненная, безмолвная фабрика пробудилась: черные оконные проемы изрыгнули огонь, и над лощиной прогремел дружный залп.
— Наконец-то Мур заговорил! — вырвалось у Шерли. — И похоже, у него есть, что сказать, это не одинокий голос.
— Однако он терпелив! — проговорила Каролина. — Никто не смог бы обвинить его в поспешности. Они начали первыми, они разбили его ворота и окна, они стреляли в его людей, и только тогда он ответил.
Что там происходило, в темноте трудно было разобрать, но на дворе фабрики творилось нечто ужасное, какая-то сумятица, свалка, отчаянные атаки и беспорядочные отступления. Весь двор и сама фабрика были охвачены этой битвой во мраке. Стрельба почти не прекращалась, а в коротких промежутках слышались крики, стоны, шум борьбы и топот. Нападающие явно стремились ворваться в здание фабрики, а обороняющиеся — отбросить их. Слышно было, как главарь мятежников крикнул:
— Заходи сзади, ребята!
В ответ прозвучал голос:
— Обходите, обходите, — мы вас встретим!
— К конторе! — раздался приказ.
— Добро пожаловать. Мы вас и там угостим!
И действительно, едва толпа осаждающих ринулась к конторе, как навстречу им грянули залпы еще яростнее и дружнее, чем прежде.
134 
