38 
Брайан взял другой апельсин и начал его чистить.
– Положи на место!
– Я хочу есть, – он кивнул на фрукт в моих руках. – У тебя уже есть пациент.
– Это чей-то апельсин. Бог знает, чем его накололи.
Неожиданно из-за угла показался доктор Шанс и направился к нам. Донна, медсестра из онкологического отделения, шла за ним, размахивая пакетом для внутривенного вливания с темно-красной жидкостью.
– Оркестр, туш! – скомандовала она.
Я отложила апельсин и пошла за ними в приемную, чтобы переодеться и получить право приблизиться к своей дочери на три метра. За несколько минут Донна прикрепила пакет к штативу и подсоединила капельницу к катетеру Кейт. Та была так ослаблена, что даже не проснулась. Я стала с одной стороны, а Брайан с другой. Стараясь не дышать, я смотрела на бедра Кейт, на кости таза, где вырабатывается костный мозг. Каким-то чудом стволовые клетки Анны через кровь Кейт попадут в ее таз и найдут именно то место, где их ждут.
– Итак, – произнес доктор Шанс. Мы все смотрели на кровь, которая медленно двигалась по трубке, – шанс на спасение.
Джулия
После двух часов совместного проживания с моей сестрой я переставала верить, что мы когда-то мирно уживались в одной матке. Изабелл уже выстроила мои диски по году выпуска, подмела под диваном и выбросила половину продуктов из холодильника.
– С датами нужно дружить, – вздохнула она. – У тебя йогурт со времен правления демократов в Белом доме.
Я громко хлопнула дверью и посчитала до десяти. Но когда Иззи подошла к плите, намереваясь ее помыть, терпение мое лопнуло.
– Сильвия чистая.
– Да, и еще. Сильвия – плита. Смилла – холодильник. Не ужели обязательно давать имена нашей бытовой технике?
«Моей бытовой технике. Моей, а не нашей, черт возьми!»
– Я теперь понимаю, почему Джанет бросила тебя, – пробормотала я.
Услышав это, Иззи удивленно воззрилась на меня.
– Ты ужасна, – заключила она. – Ты ужасна. Надо было зашить маму сразу после того, как я родилась.
И она в слезах убежала в ванную.
Изабелл на три минуты старше меня, но это я всегда о ней заботилась. Я ее ядерная бомба: если сестру что-то расстраивает, я прихожу и превращаю это в пыль. Будь это один из наших шести старших братьев, который любит ее дразнить, или злая Джанет, после семи лет, прожитых с Иззи душа в душу, решившая, что она гетеросексуалка. Пока мы росли, Иззи была паинькой, а я – борцом. Я махала кулаками, или брила наголо голову, чтобы показаться взрослой, или носила школьную форму и армейские ботинки. Сейчас нам по тридцать два. Я – активный участник погони за успехом, а Иззи – лесбиянка, которая делает украшения из скрепок и гаек. Вот и вся история.
Дверь в ванную не закрывается, но Иззи этого еще не знает. Поэтому я вошла, подождала, пока она умоется холодной водой, и протянула ей полотенце.
– Из, я не хотела.
– Я знаю. – Она посмотрела на меня в зеркало. Большинство людей не может различить нас сейчас, когда у меня работа, где необходимо носить приличную одежду и соответствующую прическу.
– По крайней мере, у тебя были серьезные отношения, – заметила я. – У меня в последний раз было свидание, когда я купила тот йогурт.
Иззи улыбнулась и повернулась ко мне.
– А унитаз имеет имя?
– У меня был вариант «Джанет», – ответила я, и моя сестра расхохоталась.
Зазвонил телефон, и я пошла в гостиную, чтобы снять трубку.
– Джулия? Это судья Десальво. Я рассматриваю дело, где требуется опекун-представитель. Надеюсь, вы сможете мне помочь.
Я стала опекуном-представителем год назад, когда поняла, что зарплаты в некоммерческой организации не хватает, чтобы оплатить аренду квартиры. Опекун-представитель назначается судом и является адвокатом ребенка во время судебного разбирательства, которое затрагивает интересы несовершеннолетних. Чтобы стать опекуном-представителем, не обязательно быть адвокатом. Но обязательно иметь систему моральных ценностей и сердце. Поэтому, наверное, очень многие адвокаты не проходят квалификацию на эту работу.
– Джулия? Вы меня слышите?
Мои мысли вернулись к судье Десальво. Это благодаря его связям меня впервые назначили опекуном.
– Все, что угодно, – пообещала я. – А что там произошло?
Он ввел меня в курс дела. Фразы вроде «выход из-под опеки», «тринадцать», «мать с опытом работы юристом» я пропустила мимо ушей. Только две вещи привлекли мое внимание: слово «срочно» и имя адвоката. «Господи, я не смогу».
38 
