115 
— А остальные?
— Одни относятся к детям с особыми потребностями более терпимо, другие менее, но я вам этого не говорила. Такой ученик, как Джейкоб, мягко говоря, может доставить слишком много хлопот. В школе есть несколько старперов, понимаете? Когда такой ученик, как Джейкоб, оспаривает услышанное на уроке (а вам за последние двадцать лет было лень обновлять план урока) и оказывается, что он прав, — такое не каждому придется по нраву. — Она пожимает плечами. — Но можете поспрашивать учителей. В общем и целом Джейкоб общался с учителями более непринужденно, чем со сверстниками. Он не участвовал в обычных школьных подростковых трагедиях — вместо этого рассуждал о политике, о научных открытиях, о том, действительно ли «Евгений Онегин» принадлежит перу Пушкина. Во многих смыслах, когда говоришь с Джейкобом, кажется, что беседуешь с учителем. — Она помолчала. — Нет, откровенно признаться, эти разговоры больше походили на беседы с маститым ученым, стать которым мечтает любой учитель, прежде чем ему перегородят путь счета, кредит на автомобиль и визиты к ортодонту.
— Если Джейкоб так отчаянно пытался влиться в ряды школьников, что же он делал в учительской? — спрашиваю я.
Миссис Гренвилл качает головой.
— Думаю, когда человека так часто отторгают, ему необходимо самоутвердиться, — отвечает она.
— Что вам известно о его отношениях с Джесс Огилви?
— Ему нравилось проводить с ней время. Он считал ее своим другом.
Я отрываю глаза от бумаг.
— А может, своей девушкой?
— Об этом мне неизвестно.
— У Джейкоба в школе была девушка?
— Не думаю. В прошлом году он пригласил одну девушку на школьный бал, но больше он рассказывал о Джесс, которая подвигла его на этот шаг, чем о самом свидании.
— С кем еще общался Джейкоб? — спрашиваю я.
Миссис Гренвилл хмурится.
— Дело вот в чем, — говорит она. — Если вы попросите Джейкоба назвать своих друзей, он, скорее всего, назовет их. Но если вы этот же вопрос зададите упомянутым людям, в их списках друзей Джейкоба не окажется. Его болезнь приводит к тому, что он ошибочно принимает пребывание по соседству за эмоциональную связь. Например, Джейкоб мог бы сказать, что дружит с девочкой, с которой делал лабораторную работу по физике, хотя это чувство вряд ли будет взаимным.
— Значит, он не являлся проблемным учеником с точки зрения дисциплины?
Миссис Гренвилл поджимает губы.
— Нет.
Я кладу раскрытое личное дело ей на письменный стол и указываю на запись.
— Тогда почему в прошлом году Джейкоба Ханта отстранили за оскорбление действием?
Мими Шек напомнила мне о той девочке, по которой я пускал слюнки в старших классах, хотя она и понятия не имела, что мы четыре года живем в одном доме. У Мими длинные черные волосы и божественная фигура, умело упакованная в одежды, открывавшие узенькую полоску кожи над поясом джинсов, когда она тянулась вверх или наклонялась. Она так нервничает, что, кажется, дала бы деру, если бы миссис Гренвилл не закрыла дверь в свой кабинет.
— Здравствуй, Мими, — улыбаюсь я. — Как дела?
Она переводит взгляд с меня на школьного психолога, ее губы крепко сжаты. Потом она со страдальческим выражением на лице опускается на диван.
— Клянусь, я понятия не имела о водке, пока не пришла к Эме.
— Да? Очень интересно… Но сегодня я хотел бы поговорить не об этом.
— Не об этом? — шепчет Мими. — Черт!
— Я хотел спросить тебя о Джейкобе Ханте.
Ее лицо становится пунцовым.
— Я с ним едва знакома.
— В прошлом году именно из-за тебя его отстранили от занятий, верно?
— Это была просто шутка, — закатывает она глаза. — Откуда мне было знать, что он даже шуток не понимает?
— Что произошло?
Она вжимается в диван.
— Он постоянно околачивался поблизости. От него бросало в дрожь, понимаете? Я, например, болтала с подружками, а он стоял развесив уши. А потом я получила сорок баллов по математике, потому что мистер Лаблан — настоящее ничтожество. Я разозлилась и попросилась выйти в туалет. Но туда я не пошла, а завернула за угол и расплакалась, потому что если я опять завалю математику, то родители отберут у меня телефон и заблокируют мой аккаунт в социальной сети «Фейсбук». Ко мне подошел Джейкоб. Думаю, он вышел из класса на свой дебильный перерыв, а теперь шел назад. Он молча смотрел на меня, и я велела ему убираться. Но он сказал, что останется со мной, потому что так поступают настоящие друзья. А я сказала, что если он на самом деле хочет быть моим другом, то пусть идет в класс математики и скажет мистеру Лаблану, чтобы тот поимел себя в зад. — Мими помолчала. — Джейкоб и пошел.
115 
