41 
На столе аккуратной стопкой лежит почта. Рядом — кошелек. Я открываю и обнаруживаю в нем двести тринадцать долларов.
— Что-нибудь пропало? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает Макгуайр. — Наверху.
Он ведет меня в спальню, где все ящики единственного шкафа выдвинуты, из них вываливается одежда.
— Она до тошноты аккуратна, — утверждает он. — Она бы никогда не оставила разобранной постель, никогда бы не позволила вещам вот так валяться на полу. А коробка от подарка? В ней лежал рюкзак. Сейчас его нет. На рюкзаке еще даже ярлык не оторван. Тетя подарила его Джесс на Рождество. Она ненавидела этот рюкзак.
Я подхожу к шкафу. Внутри несколько платьев, несколько мужских сорочек и джинсы.
— Это мои вещи, — заверяет Макгуайр.
— Вы тоже здесь живете?
— Неофициально, профессор не в курсе. Но я очень часто оставался на ночь. Пока она не выставила меня.
— Она вас выставила?
— Я же говорил вам, что мы повздорили. В воскресенье она не хотела со мной разговаривать. Но в понедельник мы все уладили.
— Выражайтесь яснее, — требую я.
— Мы занимались сексом, — отвечает Макгуайр.
— По взаимному согласию?
— Господи, шеф! За кого вы меня принимаете? — Он не на шутку обиделся.
— А ее косметика? Туалетные принадлежности?
— Пропала зубная щетка, — утверждает Макгуайр. — Но косметика вся здесь. Послушайте, может, вызвать подмогу? Или объявить экстренный розыск?
Я не обращаю на его слова внимания.
— Вы связались с ее родителями? Где они живут?
— Я звонил им, они живут в Беннингтоне, но она не давала о себе знать. Сейчас они тоже встревожены.
«Отлично», — думаю я.
— Раньше она исчезала?
— Не знаю. Мы встречаемся всего несколько месяцев.
— Послушайте, — говорю я, — оставайтесь здесь. Она, скорее всего, позвонит или вернется домой. Сдается мне, ей необходимо немного остыть.
— Вы, наверное, шутите, — отвечает Макгуайр. — Если она ушла по своей воле, почему не взяла кошелек, а сотовый захватить не забыла? Почему схватила рюкзак, который только и ждала, чтобы вернуть в магазин?
— Не знаю. Чтобы сбить вас со следа?
Глаза Макгуайра вспыхнули, и за мгновение до того, как он бросился на меня, я понял его намерения. Одним быстрым движением я сбросил его и заломил руку за спину.
— Поосторожнее, — напомнил я. — За это можно и за решетку угодить.
Макгуайр напрягся.
— Моя девушка пропала. Я плачу полиции зарплату, а вы даже не делаете свою работу, не проводите расследование!
Формально, если Макгуайр студент, он не платит налоги, но я не собираюсь развивать эту тему.
— Знаешь что, — говорю я, отпуская его руку. — Я еще раз все здесь осмотрю.
Иду в спальню хозяев, но Джесс Огилви здесь явно не спала; тут ничего не тронуто. В хозяйской ванной еще висят чуть влажные полотенца, но пол уже сухой. Внизу, в гостиной, следов беспорядка не видно. Я обхожу дом вокруг, проверяю почтовый ящик. Внутри записка (напечатанная на компьютере), в которой говорится, чтобы почтальон оставлял почту у себя до дальнейших указаний.
Кто, черт возьми, напечатал записку для почтальона?
Натянув перчатки, я кладу записку в пакет для улик. Нужно в лаборатории провести реакцию с нингидрином и попытаться обнаружить отпечатки пальцев.
В данный момент интуиция подсказывает мне, что если они не принадлежат Джесс Огилви, то наверняка принадлежат Марку Макгуайру.
ЭММА
На следующее утро, входя в комнату Джейкоба, я даже не знаю, чего ожидать. Он всю ночь спал — я заглядывала каждый час, — но по опыту я знала, что он будет вялым до тех пор, пока эти нейромедиаторы будоражат его кровеносную систему.
Я дважды звонила Джесс, на сотовый и на новую квартиру, но попала на голосовую почту. Послала ей по электронной почте сообщение, в котором просила рассказать, что вчера произошло. Не случилось ли чего-нибудь необычного? А пока она не перезвонила, нужно заняться Джейкобом.
Когда я заглядываю в спальню сына в 6.00, он уже проснулся. Сидит на кровати, сложив руки на коленях и глядя в стену перед собой.
— Джейкоб! — окликаю я. — Дорогой!
Я подхожу к сыну и нежно его трясу.
Джейкоб продолжает молча таращиться на стену. Я машу рукой у него перед лицом, он не реагирует.
— Джейкоб!
41 
