Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
46 
«Возможно, я пожалею потом, — думала она, но по крайней мере я сделаю это на своих условиях... то есть я сделаю это гордо и честно... и забуду о стыде и смятении, переполнявших меня в прошлый раз... только смогу ли я это сделать?»
Она очень медленно встала и, судорожно сглотнув, предложила ему остаться.
Ричард явно не ждал ничего подобного.
— Луиза, — наконец сказал он, — это вряд ли…
— ..что-то изменит? Знаю. Я не пытаюсь ничего изменить.
— Я не это хотел сказать.
— Неважно. — Ее тихий голос звучал решительно, она смело смотрела ему в глаза. — Важно только твое доверие. Я понимаю, что не могу изменить тебя, но мне хватит смелости закончить это так, чтобы обрести душевный покой и восстановить хотя бы часть самоуважения.
— Ты не сделала ничего, чтобы поколебать уважение к себе.
Легкая улыбка тронула ее губы.
— Может, ты не знаешь женщин так хорошо, как думаешь, Ричард Мур. А может, я другая. Как бы то ни было, я уважаю тебя и восхищаюсь тобой, и я лучше тебя знаю, что мне необходимо в данный момент. Обещаю, я отпущу тебя, не затаив обиды.
— Послушай, нам повезло в прошлый раз, но только... только два дурака могут надеяться на бесконечное везение.
— Не волнуйся, я не забеременею.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю свой цикл. Мой организм работает как часы, иначе я бы не предложила тебе остаться. — На мгновение в ее позе и взгляде промелькнула Луиза Браун, школьная учительница, а потом она сделала то, что мечтала сделать уже несколько дней.
Она смело подошла к нему, положила голову на его плечо и прошептала:
— Я не знаю, как хорошо у меня получится со сломанной рукой, так что не ожидай слишком многого, но, если ты поможешь мне, Ричард, я постараюсь, чтобы мы были счастливы.
— Дорогая… — Не найдя подходящих слов, он замолчал, но Луиза подняла голову, потянулась к нему губами и сказала:
— Шшш… — и поцеловала его.
Глава 8
Они лежали обнаженные под пуховым одеялом, обнимая друг друга.
— Луиза, — тихо сказал Ричард, погружая пальцы в ее разметавшиеся по подушке волосы.
— Ты никогда не называешь меня «Лу», как мои друзья, — прошептала она.
— Мне нравится «Луиза». Красиво и старомодно… Как твоя рука?
— Нормально. Кажется, я нашла для нее хорошее место.
«Хорошим местом» была талия Ричарда, где ее руке ничто не угрожало.
— Не такой ослепительный фейерверк, как в прошлый раз, но по-своему прекрасно. — Он улыбнулся ей, и она растаяла. — На этот раз мы разговариваем.
Ричард погладил ее плечо, бедро, закинул на себя ее ногу.
— Я бы хотел повторить. Ты не возражаешь?
— Как я могу возражать? — Луиза прижалась грудью к его груди и поцеловала его в шею. — Я умираю от желания, запястье не может этому помешать. — Она улыбнулась ему и замерла, когда он стал ласкать ее грудь, потом откинула голову. Ее тело задрожало, как натянутая тетива. — Ричард, — прошептала она, утопая в наслаждении. — О, Ричард... я умираю... это так прекрасно.
— Для меня почти невыносимо, — возразил он, обнимая ее за плечи и вонзаясь в нее одним сильным движением.
Первобытный ритм любви захватил их. Они оба задышали часто и прерывисто, и она изогнулась навстречу ему, забыв обо всем, кроме него. И когда они одновременно достигли оргазма, она задрожала в его объятиях от восторга, лишившего ее дара речи.
Он тоже, казалось, целую вечность не мог найти слов и молча, с пронзительной нежностью прижимал ее к себе, усталую и удовлетворенную.
— Я был не прав. Насчет фейерверка. Правда? Луиза наконец приподняла голову и попыталась улыбнуться.
— Но в одном ты был прав… Тадж-Махал бледнеет по сравнению с этим.
— Если бы я мог построить дворец в твою честь, я построил бы. — Он провел пальцем по ее губам, затем нежно поцеловал их. — Пора спать, мисс Браун.
— Не напоминай... должно быть, раскрылось мое второе "я".
— Вся эта утонченность и совершенство?
— Между прочим, я тоже думаю, что ты великолепен.
Посмеиваясь, Ричард поцеловал ее в кончик носа, и вскоре она заснула. Он же долго еще не мог заснуть. Выключив единственную лампу, освещавшую комнату, он обдумывал неожиданный поворот событий, и на его лице не было и тени улыбки.
«Я не в силах покинуть ее, — думал он. — Я не хочу расставаться с ней, но... она сама сказала: или все, или ничего. И я верю ей… Но смогу ли я изменить себя? Чего я боюсь? Она ведь не такая, как Рос... правда, упряма и всегда уверена в своей правоте…»
46 
