16 
У него чуть было не выступили на глазах слезы. Слезы игуаны. Малко провожал глазами высокую фигуру:
Жюльен Лало слегка волочил ногу.
Лишь бы ему удалось подольше сохранить «прикрытие» невинного туриста. Поэтому большую часть дня он лежал у бассейна.
Думал о Симоне Энш.
Если бы он больше доверял Лало, он бы расспросил его об отношениях между ней и Жакмелем. Ему теперь оставалось задать этот вопрос самому Жакмелю. Если встреча, организованная Лало, состоится. Зевнув, он отправился в бар. Кроме рома, там практически ничего не было.
* * *
Над стойкой администратора гостиницы Эль-Ранчо трепетало пламя свечи. Ежедневная поломка электросети. Вместо того чтобы по-честному отдать Богу душу, электростанция Порт-о-Пренса прибегала к ежедневному отключению электричества. Открыв ключом дверь своего номера, Малко вошел. Воздух в комнате был горячим, так как кондиционер тоже не работал. Не видно было ни зги.
Вдруг он почувствовал чье-то присутствие и замер. Его сверхплоский пистолет был в чемодане. Иначе говоря, на расстоянии нескольких километров. Он медленно направился к двери. Когда он достиг ее, его остановил голос:
– Не бойтесь.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы узнать голос Симоны Энш. В тот же момент в номере зажглись лампы и заработал кондиционер. Было восемь часов, поломка была устранена. Молодая женщина в коротком красном платье сидела в кресле.
Она слишком пристально смотрела на него, в ее глазах было что-то настораживающее. Или она выпила, или пользовалась наркотиками. Ее приоткрытая сумочка лежала на коленях, правая рука – на замке. У Малко участилось сердцебиение.
Ее приход можно было объяснить лишь одним: она пришла убить его, как и обещала.
– Подойдите, – сухо сказала Симона Энш.
* * *
Томный ритм меренги «Папа Док на всю жизнь» просачивался через тонкие стенки. Музыка доносилась из гостиничного кафе «Фламбуайян». В течение нескольких секунд это был единственный звук в комнате.
– Подойдите сюда, – сказала Симона. – Никто не видел, как я вошла сюда. Я прошла через сад, к вилле Креоль.
Малко сел на сдвоенную кровать. Явно чувствовался запах рома. Симона Энш была мертвецки пьяна.
– Я хотел снова увидеть вас, – сказал Малко. – В Вашингтоне я узнал, что у вас были столкновения с Габриелем Жакмелем. Но...
Молодая метиска пронзительно засмеялась и внезапно замолчала. Неверным жестом она открыла сумочку, достала пачку сигарет и закурила.
– Я передумала. Я буду работать вместе с вами и Габриелем. Ради моего отца. Уже много лет он мечтает вернуться в страну. Это – его единственный шанс. Я не имею права отказывать ему в этом.
Малко колебался:
– Не знаю...
– Замолчите, – резко оборвала его Симона. – Я сделаю все, что захочу.
Она двусмысленно посмотрела на него.
– Сегодня вечером вы слишком скромны, – неожиданно сказала она. – Почему вы еще не поцеловали меня?
Без всякого стыда она спустила ногу с колена, вызывающе глядя на него. Малко не мог не взглянуть на ее мускулистые ноги. И испытал внезапное желание. Что означала эта странная сцена? В Симоне чувствовались одновременно вызов и отчаяние.
– Почему я должен поцеловать вас?
Молодая метиска улыбнулась горько и иронично.
– Последний раз при расставании мы поцеловались. Я чувствовала ваш язык у своих зубов, он был похож на теплого слизняка. Мне было противно. Теперь я изменила мнение.
Поскольку он не отвечал, она, глядя ему прямо в глаза, добавила несколько грубых слов, которые неестественно звучали в ее устах. Затем она встала и, слегка спотыкаясь, приблизилась к Малко. Ее живот был на уровне его лица. Она спокойно спустила с плеч бретельки. На ней были простые белые лифчик и трусики, резко выделяющиеся на ее коже. Ее перегар мог убить муху на расстоянии в двадцать метров. Наверное, она выпила не меньше бутылки рома. Ее глаза были как в галлюцинации, черты лица напряжены, без всякого выражения.
Она обошла кровать и легла рядом с Малко.
Она грубо поцеловала его. Ее рот, прежде инертный, как будто отталкивал его. Она яростно работала языком, сплетаясь с его языком. Малко почувствовал желание и примкнул к ней. Сначала она резко дернулась, как будто хотела вырваться. Затем снова прижалась к нему. Одной рукой она сорвала с него рубашку. Она судорожно дышала и не отнимала свой рот от Малко.
Симона на ощупь молча раздела его. Ее жесты были грубы и неловки. Ее живот судорожно двигался рядом с Малко. Но когда она схватила его обеими руками, он чуть не закричал от боли, настолько ей не хватало нежности.
16 
