очень нудно 
34 
— Боже мой! А как же Арам? Что с ним будет?
Малко воспользовался ситуацией.
— Его нужно защитить. Поехали к нему. Вы же сами видели, что мы можем. Давайте используем создавшееся положение, чтобы как можно быстрее покинуть Белград. Это просто неожиданный подарок.
Он выехал на проспект Кара Дусана и огибал холм Калемегдан. Милена облизала пересохшие губы и нерешительно произнесла:
— Да, наверное, вы правы. Поезжайте прямо, вдоль Савы, через мост Газела.
Малко хотелось кричать от радости. Он промолчал, чтобы не спугнуть удачу. Они проехали мимо стоянки катеров на подводных крыльях и дальше по берегу Савы. Вдруг Милена разразилась бурными рыданиями.
— Нет, нет, так нельзя, — бормотала она. — Они и сейчас, наверное, следят за нами. Они повсюду...
— Да нет же. Это случилось для них неожиданно. Они растерялись. Нужно ехать не мешкая.
Он говорил еще что-то, но Милена уже замкнулась, как устрица. Она взглянула на него полными слез глазами.
— Я не могу, — сказала она. — Слишком большая ответственность. Мне хочется чего-нибудь выпить, давайте остановимся, пожалуйста.
Малко почувствовал, что теперь уже расколоть ее не удастся. Сдерживая злость, он повернул к центру. Возле площади Революции они нашли какой-то бар. Милена уселась за столик и с отсутствующим видом сказала подошедшему официанту:
— Люту!
Тот принес три порции. Это было еще крепче, чем сливовица... После второй Милена подняла голову и произнесла:
— Они вернутся, а вы не можете быть вечно рядом.
Трудно было что-нибудь возразить. Весьма сомнительно, что смерть одного из своих заставит их отказаться от своих планов. Он взглянул в большие с расплывшимися от ужаса зрачками глаза.
— Милена, — сказал Малко. — Мне нужно увидеть Эриваняна. Мы должны ускользнуть, пока они не придумали еще что-нибудь.
— Хорошо. Чуть позже я ему позвоню. Сейчас я слишком взвинчена.
— Мы могли бы уже завтра утром уехать.
Милена Братич бросила на него обреченный взгляд.
— До Марибора далеко. Они найдут вас до того, как вы туда прибудете.
— Что теперь станете делать вы?
— Пойду домой... Во-первых, из-за милиции. Если я исчезну, они сразу поймут, что я замешана в убийстве. А если я, как обычно, вернусь, то могу настаивать, что не имею к этому ни малейшего отношения. Пусть даже не поверят, доказать им ничего не удастся.
В этом она была нрава.
— Сегодня они вернуться не осмелятся, — добавила она. — Дом будет под наблюдением милиции.
— Ладно. Остается надеяться, что нас никто там не заметил, — сказал Малко.
Он заплатил по счету, и они все втроем вышли. Дул ледяной ветер. Милена сделала попытку улыбнуться:
— Я возьму такси. А завтра утром позвоню вам.
Кризантем пошел к «мерседесу», а она еще успела, приблизившись к Малко, тронуть его губы своими ледяными губами.
— Вы были просто великолепны! — шептала женщина.
* * *
Малко не удавалось выбросить из головы лицо человека, которого он убил. Это было сильнее его. Даже если речь шла о наемном убийце, как тот армянин. Он ненавидел свою профессию, из-за которой гибли люди. В душе он никогда не был палачом. Тяжесть пистолета в кармане заставляла его вспоминать подробности стычки.
Элько Кризантем, сидевший рядом, слишком хорошо знал хозяина и потому молчал. Когда Малко припарковал «мерседес-190» на стоянке у «Интерконтиненталя», турок протянул руку:
— Дайте мне пистолет.
— Зачем?
— Если его обнаружат, то лучше у меня, — ответил он просто. — Мне одному не осилить это дело. А вы сможете.
— Но, Элько, вы понимаете, чем рискуете, если югославы задержат вас с этим оружием?
Турок хитро улыбнулся.
— Я знавал и не такое. Давайте.
Малко понимал, что Элько прав. Но поскольку он так и продолжал сидеть без движения, турок сам сунул руку в карман его плаща, достал пистолет, сунул себе за пояс и вышел из машины.
Когда Малко вошел в холл гостиницы, Кризантем уже куда-то пропал. Он спросил ключ и пошел к лифту. Как только опустилась кабина, подошла какая-то женщина и встала рядом с ним. Малко внимательно осмотрел ее, и охотничий инстинкт взыграл в нем.
Она была великолепна, совсем не того типа, который ожидаешь встретить в социалистической стране. Рядовому югославу пришлось бы трудиться приблизительно два века, чтобы купить на зарплату серьги с такими изумрудами, какие покачивались у нее в ушах. Лицо с восточными чертами, чуть полноватое, проникнуто чувственностью, рот так тщательно выписан, что напоминает рекламу губной помады. Под костюмом «Шанель», отделанным норкой, блузка цвета зеленой бронзы.
34 
