2 
Армия была слишком слабой, чтобы бороться с терроризмом и с торговлей наркотиками одновременно.
А между тем коммунистическая партия Перу, больше известная под названием «Сендеро Луминосо» — «Сияющий путь», делала все, чтобы расшатать и без того неустойчивую перуанскую демократию, сочетая в своих действиях зверскую жестокость «Красных кхмеров» с терпением Мао Цзэдуна.
Правительство делало робкие попытки бороться против «Сендеро Луминосо». Особенно усердствовали «Синчис» — отдельные подразделения морской пехоты, прославившиеся своей жестокостью. Несколько сот крестьян в окрестностях Аякучо легли в братские могилы только из-за того, что не сумели достаточно быстро выбрать, на чьей они стороне.
Крики демонстрантов на авеню Арекипа постепенно стихали, зато гудение клаксонов стало громче.
— Пива, полковник?
— С удовольствием, — ответил тот по-испански.
Подождав, пока перуанец немного освежится. Том Барнс осведомился:
— Новости есть?
Полковник вымученно улыбнулся.
— Пока нет, но жду с минуты на минуту. Мне сообщат прямо сюда.
— А я думал, они должны выйти на связь в полдень.
— Это не всегда легко, — покачал головой полковник. — Здесь, в Лиме, не так много телефонов, как у вас в Штатах. Но вы не беспокойтесь.
Том Барнс буркнул в ответ что-то неразборчивое; тон его особого доверия не выражал. Накануне двое его людей вышли на «Сендеро Луминосо», выдав себя за колумбийских революционеров. Эта операция стала возможной благодаря двойным агентам полковника Ферреро, которым удалось внедриться в организацию; целью ее было выяснить, что означают недавние встречи в Лиме между сендеровцами и видными «наркос», кокаиновыми королями. Начальству Тома Барнса в Лэнгли потребовалось проявить максимум настойчивости, чтобы он наконец, скрепя сердце, согласился дать двух своих лучших агентов. Эти двое, Питер Рамирес и Майкл Диас, были гражданами США, однако обладали внешностью чистокровных латиноамериканцев и свободно говорили по-испански.
— Если бы нам добраться до этого «товарища Гонсало», черт его возьми! — проворчал полковник между двумя глотками пива.
«Товарищ Гонсало», он же Абимаэль Мануэль Гусман, в прошлом профессор медицинского факультета университета Аякучо, был основателем «Сендеро Луминосо». Благодаря сложной структуре организации, изолированности ее ячеек и использованию многочисленных псевдонимов, власти, арестовывая сотни террористов, никак не могли выйти на руководителей, и отрубленные головы гидры всякий раз отрастали вновь. Единственным, кто держал в руках все нити «Сендеро Луминосо», был Абимаэль Мануэль Гусман, находившийся в розыске уже больше четырех лет. Но он оставался неуловим.
Захватить его значило бы обезглавить организацию и избавить страну от нависшей над ней грозной опасности. Том Барнс согласился помочь в этом перуанцам, рассчитывая в дальнейшем на их более активное сотрудничество в борьбе с террористами всех мастей.
— Вы виделись с вашим осведомителем? — спросил он.
— Сегодня нет, — признался полковник.
Том Барнс посмотрел на темнеющее небо. Спускаться в «пещеру» не хотелось. Его начали одолевать недобрые предчувствия. Солнце скрылось, в воздухе посвежело. Через каких-нибудь полчаса наступит ночь. Американец и перуанец, облокотившись на перила, смотрели, как машины объезжают Пласа Грау, сворачивают на Пасео де ла Ре-публика и устремляются в длинный туннель, ведущий к богатым кварталам Мирафлорес и Сан-Исидро. С наступлением сумерек подлинными хозяевами центра Лимы становились «амбулантес», которые кишели на улицах, как тараканы, предлагая все что душе угодно — фрукты, зелень, жареное на вертелах мясо, сигареты, одежду, дешевые побрякушки из пластмассы... Шестьдесят процентов населения Лимы занимались частной торговлей. Те, что побогаче, рекламировали свой товар в мегафоны, создавая над городом невообразимую какофонию. Тому Барнсу не терпелось оказаться в своем особняке в Монтерикко, под защитой пуленепробиваемых стекол, со стаканом доброго «Джи энд Би» в руке, с нежной и покорной «чулой»[6], пристроившейся у ног.
— Кажется, Алан Гарсия все-таки пройдет в президенты, — вдруг сказал полковник Ферреро.
Том Барнс на это плевать хотел: через три месяца его переводили в Асунсьон.
— Что ж, это лучше, чем Баррантес, — объяснил он без особого энтузиазма.
Баррантес был марксистом, кандидатом от блока левых сил на предстоящих президентских выборах, разделявшим взгляды «Сендеро Луминосо» и внушавшим праведный ужас как американцам, так и перуанской армии. Офицеры уже начищали свои «фалы» на случай, если он пройдет. Стране грозил военный переворот, хотя рекорд Боливии в этом плане побить было трудно.
2 
