Глава 9

Мэри О'Коннор тщательно закрыла дверь своего дома и с корзинкой в руке засеменила через сад. Над Кембриджем, старым жилым кварталом Бостона, сияло яркое солнце, однако холод был резким и пронизывающим. В доме, где жила Мэри О'Коннор, из-за старинной системы отопления в большинстве комнат можно было окоченеть. Мэри О'Коннор снимала пальто, только когда ложилась спать. Репортеры местной телестанции так и застали ее за ужином на кухне, до самых глаз закутанную в зимнюю одежду. После этой передачи старая дама получила столько писем и телеграмм с выражением симпатий, что она решила усилить свою борьбу. Это было месяц назад.

Она направилась по Браттл-стрит и прошла мимо бензозаправочной станции на углу Ричмонд-стрит. Хозяин станции Ёрл радостно поздоровался с ней:

– Доброе утро, миссис О'Коннор. Вас подвезти?

Мэри О'Коннор улыбнулась, отрицательно покачала головой и ответила своим ясным и твердым, несмотря на шестьдесят восемь лет, голосом:

– Нет, спасибо, Ёрл, я поеду автобусом.

Огромный «понтиак» уже месяц не выезжал из гаража. Мэри О'Коннор была не из той породы людей, которые проповедуют другим то, чему не следуют сами. Она целиком посвятила себя крестовому походу за экономию энергии, который мог бы показаться несколько наивным, чтобы помочь своей стране выдержать эмбарго. Однако, будучи сентиментальной, Мэри О'Коннор скорее симпатизировала арабам. Как добропорядочная жительница Бостона она всегда питала недоверие к евреям, отождествляя их с космополитическим Нью-Йорком. Один из ее дядей знал Лоуренса из Аравии, и она выросла на героических сказках о бедуинах.

Но она не могла вынести того, что арабы пытались навязать свою волю, как она сказала в телепередаче.

Мэри О'Коннор, внучатая племянница одного из президентов США, была несгибаемой старой дамой, обладавшей отчаянной смелостью. В ее жизни было много испытаний. Двое из ее сыновей погибли в последней войне, одна из ее дочерей разбилась на частном самолете, ее муж многие годы был парализован, но она продолжала идти по жизни с тем же спокойствием и уверенностью в том, что все это было угодно Богу. Каждый траур добавлял ей несколько лишних морщин, но линия ее поведения не менялась. Спокойно и смело встречать превратности судьбы. В данном случае победа не вызывала никаких сомнений в ее простой душе. Бог покровительствовал Америке. И так было всегда. Чтобы заслужить его помощь, достаточно было вести себя прилично...

Подъехал автобус, следующий в сторону центра, и с шипением затормозил. Мэри О'Коннор с трудом поднялась по высоким ступенькам. Водитель почтительно приветствовал ее. Дама ее возраста и социального положения, заставляющая себя ходить и ездить на автобусе, имея при этом шофера и машину, была достойна уважения.

– Как дела сегодня? – ясным голосом спросила Мэри О'Коннор.

Ее выцветшие глаза были бледно-голубыми с сиреневым отливом, зубы – искусственные, разумеется, – очень белыми.

Автобус снова тронулся, миновав бензозаправочную станцию. Ту самую, где месяц назад Мэри О'Коннор начала борьбу.

В тот день ее разбудил какой-то шум. Несмотря на то, что было только без четверти семь, она отважно встала, чтобы спуститься вниз и посмотреть, что происходит. Возле бензозаправочной станции Ёрла дрались два шофера, и каждый считал, что его следует обслужить первым. С введением эмбарго очередь занимали с шести часов утра, несмотря на то, что Ёрл открывал только в семь. Машин тридцать. Конфликты возникали почти всегда, и Ёрл держал при себе дробовик на случай, если дело обернется плохо. Однажды один из клиентов захотел выкачать у него весь бензин, угрожая ему домкратом...

Мэри О'Коннор, стоя на снегу в халате и домашних туфлях, стала твердой рукой разнимать обоих соперников, говоря, что джентльмены так себя не ведут. Они были настолько удивлены, что их назвали джентльменами, что моментально прекратили драться.

Это вмешательство подало Мэри О'Коннор одну идею. На следующий день в шесть часов, тепло одевшись, она вышла на улицу с огромным кофейником и чашкой. Она прошлась вдоль длинной очереди, предлагая каждому водителю кофе и обращаясь к ним со словами ободрения.

В этот день ни одного конфликта не было.

  33