очень нудно 
48 
Палачи не обратили на это внимания. Когда стрелка пробежала весь шестидесятисекундный круг, они извлекли отца Лукресии из воды. Но он уже не отбивался и не хватал воздуха ртом.
Один из полицейских недобрым словом помянул сеньора за его странные манеры.
Положив отца Лукресии на пол, палач приложил ухо к его груди. Сердце старика не билось. Тогда, встав, он пихнул труп ногой.
Боясь гнева майора Гомеса, полицейские наскоро натянули на мертвеца одежду и даже повязали галстук. Затем посадили на табурет. Один из них достал свой автоматический кольт 11,43 и дважды в упор выстрелил ем в спину. На груди трупа появилось два огромных кровавых пятна. Убрав оружие, стрелок сказал тому, кто держал труп за плечи:
– В рапорте укажешь, что он был убит при попытке к бегству...
Задание было не из простых, поскольку тот, кто его получил, даже не умел как следует написать свое имя.
– Надо доложить майору, – сказал он.
* * *
Майор Гомес напряженно следил за тем, как с нескончаемыми пассами стриптизерка снимала свои крохотные трусики. «Маракаибо» на Прадо, хотя и было заведением весьма жалким, однако единственным учреждением такого рода в Ла-Пасе.
Увлеченный зрелищем, Гомес плыл на волнах сладострастия.
В тот самый момент, когда красотка уже должна была наконец, оказаться голой, чья-то рука тронула его за плечо. Вздрогнув, он обернулся и узнал одного из своих подчиненных.
– Что надо?
Полицейский зашептал ему на ухо. Гомес подскочил.
Настроение его резко упало. Он взглянул на крутившуюся на сцене девицу и вдруг увидел, что она была плоскозада и больна целлюлитом.
– Безмозглые идиоты! – выругался майор. – Я вас всех отправлю в Чако... до скончания века!
Полицейский стоял по стойке «смирно»; в глазах его подобострастие смешалось с ужасом.
– Что с трупом?
– Отвезли домой.
Потеряв всякий интерес к представлению, Гомес поднялся. Смерть отца Лукресии наделает много шума. Никто не поверит, что он пытался убежать. Майор бросил все еще стоявшему рядом младшему чину:
– Что еще?
Проглотив слюну, тот доложил:
– Вас поджидает его дочь. С ней какой-то блондин... Арестовать?
Гомес понял, что вечер окончательно испорчен.
– Это ты им сказал, где я?
– Нет. Они увидели вашу машину.
Майор с огромным сожалением заглянул на появившуюся на сцене очередную красотку. Как всегда, последняя была самой лучшей...
Едва он вышел на улицу, как к нему бросилась Лукресия.
– Где мой отец?
Гомес струхнул, увидев пылающие глаза молодой женщины, и его рука сама собой потянулась к кобуре. Блондин держался позади Лукресии. Как всегда, элегантный и дерзкий.
Душа майора колебалась между испугом и цинизмом.
– Ваш отец сейчас, должно быть, находится дома, – сказал он.
Лицо Лукресии просияло:
– Вы его отпустили?
Уго Гомес напыжился:
– Нет. Пытаясь убежать, он признал себя виновным.
– Виновным?
От удивления глаза девушки полезли на лоб.
– Да. Он хотел убежать, и моим людям пришлось в него стрелять. Это доказывает его виновность.
– Вы его убили? – еле слышно произнесла Лукресия. – Вы его убили?
В ее голосе было столько напряжения, что Гомес инстинктивно сделал шаг назад. Малко ждал взрыва. Но Лукресия все повторяла и повторяла:
– Вы его убили? Вы его убили?
Это кажущееся спокойствие обескуражило майора. Он попятился к своему черному «Мерседесу», подталкиваемый голосом Лукресии.
– Убийца! Грязная собака! Убийца!
Постепенно голос девушки делался все громче и громче, заполняя недостроенное и страшное «Эдифисио Эрман». Дверцы «Мерседеса» захлопнулись, и машина рванулась прочь. Вслед ей летели вопли Лукресии:
– Убийца! Убийца!
Внезапно она потеряла сознание. Малко едва успел ее подхватить.
Глава 14
То низкие, то высокие звуки «кены» казались чем-то нереальным, потусторонним на фоне ночной тишины.
Дон Федерико Штурм слушал, лежа с открытыми глазами. На душе у него было тревожно. Звуки флейты далеко разносились в разреженном воздухе Альтиплано. Немец посмотрел на светящийся циферблат. Было 5 часов утра. Кто это так разыгрался на дудке среди ночи?
Нежное, грустное пение индейской флейты лилось бесконечным потоком. Ничего угрожающего в этом не было, но дон Федерико чувствовал какую-то необъяснимую тревогу, хотя прекрасно знал, что на своей «эстансии» он был в полной безопасности. Все полицейские Уарины были готовы отдать за него жизнь. По его приказанию им построили новый участок, самый красивый в Боливии. Такое простыми людьми не забывается.
48 
