22 
Они приехали в Мюнхен накануне вечером. Ева сразу же привела его в небольшую квартирку возле ресторана «Ля бон оберж», находившегося в Швабинге, самом богемном квартале города. Ключ лежал в почтовом ящике, и они никого не встретили. Девушка сказала, что квартира была одной из явок сети О.Д.Е.С.С.А. Сюда им позвонят и сообщат, куда и когда они должны ехать. Малко нервничал: ему хотелось уехать немедленно, но делать было нечего. Приходилось ждать. Самое разумное – дождаться телефонного звонка, но Еву подмывало выйти. Малко же по-прежнему играл роль человека, которого преследуют, что, кстати, было чистейшей правдой.
– Не бойся, – подбодрила его девушка. – Все будут в маскарадных костюмах. К тому же сегодня день женщин. Они приглашают кавалеров.
Она взяла напрокат костюмы, и Малко с неохотой подчинился. На всякий случай, он взял пистолет. Уж лучше это, чем оставаться в квартире, от которой у кого-то есть ключи. Когда они собирались выйти, зазвонил телефон. Ева сняла трубку и молча слушала несколько секунд. Ее радостная улыбка сказала Малко больше, чем слова.
– Мы уезжаем завтра утром, – объявила она. – Во Францию. Встреча на яхте «White Devil». Она прибудет в Сан-Тропе к завтрашнему утру. Нужно спросить Франсиско Суареза.
– Поехали сейчас! – предложил Малко. – Я люблю вести машину ночью.
Ева скорчила гримасу:
– Мне бы так хотелось пойти на этот бал! А потом спокойно провести с тобой ночь. – Она недвусмысленно прижалась к нему и потащила к остановке троллейбуса. Они сошли на маленькой площади, где высилось громадное здание «Bauerisherhof», самой богатой гостиницы Мюнхена. Цепочка полицейских оттесняла от входа напиравшую толпу. Входные билеты стоили двадцать марок. Но несмотря на это, протиснуться через желающих войти было нелегко. Еве едва не оборвали груди, однако она прорвалась и протащила за собой Малко. Внутри было жарко, как в бане. Пот стекал по накрашенным лицам и превращал их в абстрактные полотна. В каждом зале играл оркестр, начиналось какое-то безумие. Кругом теснилась толпа, пестрая, кричащая, уже пьяная. Молодые люди с воплями носились по лестницам. Розовая, как поросенок, и усатая, как гренадер, здоровенная баба набросилась на Малко и влепила ему звонкий поцелуй. Малко попробовал мягко отстраниться, но она крепко держала его в объятиях. Тогда Малко, отбросив галантность, резко ее оттолкнул.
– Вы обидите ее! – воскликнула Ева. – Сегодня женщины могут делать, что угодно.
С трудом освободившись от назойливой бабы, Малко вцепился в руку своей дамы. Происходило что-то ужасное. Обычно сдержанные и целомудренные баварцы теряли над собой всякий контроль во время трех дней карнавала. Женщины бросались на незнакомых мужчин, обнимали и целовали их. Огромный лысый мужчина, наряженный пажем, оторвал Еву от Малко и потащил танцевать. Малко тоже недолго оставался один. Какая-то девушка, изображавшая фею, уселась к нему на колени. От нее воняло потом и дешевыми духами, но это все-таки лучше, чем мегера при входе.
– Как тебя зовут! – спросила она дохнув на Малко винным перегаром. – Меня – Хельга.
Малко что-то пробормотал и хотел подняться, однако Хельга крепко в него вцепилась. Встав, она втиснулась со своим кавалером в круг танцующих и, чтобы он не сбежал, – обняла и сзади засунула руки ему за пояс. Никто не слушал, что играет оркестр, но это не имело никакого значения. Хельга, воспользовавшись медленным ритмом, присосалась к Малко, как пиявка. Наклонившись к его уху, она рассказывала такие сальности, которые заставили бы покраснеть и верблюда. Она, кстати, сообщила, что во время карнавала никогда не носит трусов. Кошмарная деталь! Вдруг из толпы выскочили два человека в костюмах 1925 года и принялись скакать возле них, вытворяя тысячи глупостей. Оба были веселые, с загорелыми симпатичными лицами. Малко им улыбнулся, а Хельга приподняла юбку, чтобы показать пышный зад. Она была мертвецки пьяна. Мужчины прыгали рядом, не переставая, и Малко подумал, что у них есть виды на Хельгу.
Тут, откуда ни возьмись, появился еще один ряженый – Мефистофель, весь в черном, в красной маске и с рогами. Хельга радостно вскрикнула и на мгновение отпустила Малко, чтобы помахать ему рукой. Малко воспользовался случаем и удрал. Он мечтал об одном: найти Еву и уйти отсюда. Поискал ее глазами, но она словно провалилась со своим лысым толстяком. Продираясь сквозь толпу, он столкнулся с другим гусаром, который с радостным воплем поволок его к стойке, уверяя, что им надо выпить. Малко не знал, как от него избавиться, но тут люстры вспыхнули и погасли. Раздались пьяные крики. Малко кинулся в первый зал, где оставил Еву. В полумраке можно было кое-как ориентироваться, но в густой толпе он сумел продвинуться всего метра на два. Свет снова зажегся. Послышались новые крики. Малко обернулся. Что-то произошло там, где он только что стоял. Толкаемый недобрым предчувствием, Малко стал пробираться обратно и столкнулся с двумя весельчаками, которые приплясывали возле них с Хельгой. Увидев его, они в ужасе отшатнулись. Возле бара на полу лежало тело. Его двойник-гусар. Одной рукой он еще сжимал белую салфетку, но по лицу уже растекалась мертвенная белизна. Малко наклонился над трупом. От него исходил чуть слышный запах горького миндаля. Синильная кислота. Его убили кислотным пистолетом. Совершенно бесшумное оружие. Яд, проникая в организм через поры, вызывает почти немедленную остановку сердца и смерть. Через пять минут капли кислоты и запах исчезают, и не остается никаких следов убийства. Это была работа профессионалов. Малко вспомнил искаженные лица двух мужчин и понял, что их целью был он, а вовсе не этот несчастный. Просто в темноте они перепутали гусаров. Малко бросился в ту сторону, где скрылись убийцы, но кто-то его задержал, положив на плечо руку. Малко резко обернулся, готовясь защищаться.
22 
