5 
Григорий выключил фары и открыл дверцу.
— Давай выйдем. Будет удобнее.
Он потащил ее за руку и, когда она пролезла под рулем, притиснул ее к машине и с треском разодрал перед платья. Показался бюстгальтер. Лариса разозлилась:
— Что же ты платье-то...
Григорий быстро окинул взглядом окрестность. Фары он выключил, так что видеть их никто не мог. Воздух казался упоительно прохладным после влажной духоты городских улиц. Тесно прижатая к машине, Лариса тяжело дышала.
— Я куплю тебе другое, — бросил Григории, просовывая колено между полных ног.
Лариса только того и ждала. Помогая Григорию, она сдавленно охнула, точно ее ударили кулаком под ложечку, и обхватила руками его шею. Когда он начал двигаться, она решила, что он близок к финишу.
— Нет-нет! Подожди! — пролепетала она. — Мне так хорошо! Хочу подольше!
Она переминалась с ноги на ногу, потому что высокие каблуки проваливались в землю. Ее разодранное платье болталось по сторонам. Спустив брюки, Григорий просунул руки под платье, придавил Ларису к машине и удвоил усилия, помышляя лишь о том, чтобы скорее насладиться. Он был настолько возбужден, что судороги наслаждения наступили почти сразу. С хриплым выдохом Лариса впилась ему ногтями в затылок, содрогаясь всем телом.
— Давай! Давай!
В висках Григория стучало, как молотком. Он мог еще передумать. Прильнувшая к нему Лариса лепетала слова любви. Но за десять лет работы в разведке Григорий Кирсанов научился остерегаться восторгов влюбленных женщин, в особенности таких, как Лариса Петрова. Она могла стать его заклятым врагом. То, что ей стало известно о нем, представляло смертельную угрозу, даже если сама она не понимала этого.
Несколько отдышавшись, она спросила:
— Ну, как я вернусь домен? Видишь, во что ты превратил платье?
Григории молчал.
— О чем ты думаешь? — спросила она.
Все еще не остывший, он испытывал какое-то неопределенное блаженное ощущению. Григорий отключил мозг. Его руки медленно скользнули вверх но почти нагому телу женщины, сжав по пути тяжелые груди. Лариса закрыла глаза. Ей безумно хотелось пригласить Григория к себе и всю ночь заниматься любовью... Оставив груди, ладони Кирсанова тихо сомкнулись вокруг ее шеи. В темноте не было видно выражения его глаз.
— Решил придушить? — насмешливо спросила она.
— Нет.
Он нашел большими пальцами обе сонные артерии на шее Ларисы и надавил неторопливо, но решительно. Лариса рванулась, попыталась оттолкнуть его, но в ту же секунду глаза ей застлала черная пелена, и она упала бы, если бы Григорий не подхватил ее. Испытанный, скорый и надежный способ довести человека до обморока. Но теперь, когда кровь устремилась в сосуды головного мозга, Лариса должна была скоро очнуться.
Точно уснув, она привалилась к нему теплым телом. Григорию пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отказаться от своего намерения. К несчастью, Лариса представляла для него огромную опасность. Из-за нее он мог очутиться в Москве, в одиночной камере на Лубянке. А потом наступит день, когда сзади к нему подойдет палач и выстрелит в затылок в соответствии с порядком, заведенным для изменников родины и оступившихся членов партии.
Лариса со стоном приоткрыла глаза и попыталась вырваться. Григории понял, что час пробил.
Он отступил и изо всех сил ударил ее кулаком в лицо. Отброшенная к машине, Лариса пошатнулась. Сорвав с нее остатки платья. Григорий бил ее до тех пор, пока она не свалилась. Тогда он бросился к ней, перевернул на спину и, наваливаясь всей своей тяжестью, прижал правой рукой трахейную артерию.
Выпучив глаза, Лариса отбивалась некоторое время, пыталась царапать ему лицо, потом судорожно дернулась и обмякла.
Обливаясь потом. Григорий продолжал прижимать артерию, потом разжал руки и пощупал у нее пульс. Пульса не было.
Он быстро огляделся. Ни души, да и место было малопривлекательное. Открыв дверцу с другой стороны, он подобрал трусики и натянул их на нее, потом снова сорвал и отшвырнул в траву. Только теперь он заметил, что не застегнул брюки, и навел порядок в своей одежде. К нему вернулось все его самообладание. Включив плафон, он тщательно осмотрел машину внутри, дабы убедиться в том, что Лариса ничего не обронила, затем обследовал ее сумочку и положил себе в карман несколько тысяч песет. Разыграно, как по нотам. Сбившийся поверх груди бюстгальтер и порванное платье наводили на мысль о нападении садиста. Он уселся за руль и, уже собираясь повернуть ключ зажигания, заметил в некотором отдалении темную фигуру. Сердце у него заколотилось, как сумасшедшее.
5 
