22 
Позабавленные столь учтивым знаком внимания к гостю, стоявшие поблизости негры покатились от смеха. Приплясывая, женщина повернулась лицом к Малко. По подернувшимся как бы пеленой глазам он понял, что она обкурилась конопли. Извиваясь, она обхватила Малко за талию и повлекла его к свободному месту. Едва усевшись, женщина схватила правую руку Малко, решительным движением сунула ее себе в декольте и положила на правую грудь. Малко показалось, что его ладонь легла на снаряд от 155-миллиметрового орудия, с той только разницей, что это было помягче и потеплее.
Установив таким образом дружеский контакт, девица прокричала, стараясь перекрыть грохот оркестра:
— Угости пивом, бвана![6]
Едким запахом пота, которым разило от нее, можно было нагнать не меньше страха, чем оружием ядерного устрашения. Точно из воздуха возник официант с двумя бутылками пива, получил с Малко деньги и испарился, оставив его решать самому свои задачи. Новая знакомая сразу присосалась к горлышку. Глаза у нее расширились, когда он оставил целых двадцать пять центов чаевых. Случай послал ей джентльмена! За соседним столиком сидели три девицы без кавалеров. Одна из них подмигнула Малко, сунула себе руку в декольте, показала ему грудь и спрятала. В ответ на этот нечестный прием новообретенная подруга Малко разразилась бранью на своем родном языке, сопровождая ее совершенно непристойными тело движениями, после чего, дабы окончательно утвердить нрава на свою собственность, схватила Малко за руку и потащила на танцевальный круг. Оркестр неистовствовал пуще прежнего, однако белый господин с седой гривой невозмутимо продолжал кружиться в вальсе. Наклоном головы он учтиво приветствовал Малко. Рядом с ним другой белый — обладатель красноватой физиономии — задрал платье на партнерше едва не до пояса и почти по локоть засунул ей руку между ног. Млея от удовольствия, женщина колыхалась, не сходя с места, но никто не обращал на них внимания. Освещение было настолько слабое, что едва можно было отличить черного от белого. Две прелестные черные руки обвились вокруг шеи Малко.
— Меня зовут Джейн, — проворковала негритянка, трогая ему языком ухо.
Ей вполне подошло бы и имя «Липучка». Для устойчивости, расставив босые ноги на грязном полу, она с трогательной настойчивостью терлась о Малко, совершенно не сообразуясь с музыкальным ритмом. Откинувшись назад, она потрясла плечами, заставив колыхаться свои тяжелые груди, что представляло, видимо, в ее понимании наивысшее выражение эротичности...
Заметив, однако, что это не произвело на Малко желаемого впечатления, она просунула руку вниз между их тел, к чему прибегало большинство девиц. Танцуя, они обменивались замечаниями на языке матабеле, содержание которых могло, безусловно, представить интерес... Решив, что партнер дошел до нужного состояния, спутница Малко распутно ухмыльнулась:
— Здесь слишком жарко. Едем ко мне в Харари?
Она держала его рукой через брюки и жала пальцами, не оставляя никаких сомнений в своих намерениях. Малко не имел понятия, что такое Харари, зато точно знал, что ему нужно. Нужно же ему было железное алиби, которое он мог бы предъявить службе безопасности. Кабачок «Куинс» исправно служил своему назначению как предохранительный клапан Солсбери — общества, вращающегося в порочном круге. Тем не менее Малко не хотел заходить слишком далеко в своей игре. Белый мужчина в галстуке-бабочке продолжал танцевать вальс, точно в Венской Опере, легко придерживая партнершу, чье длинное платье облегало спину с таким же великолепным изгибом, как и у новой знакомой Малко.
Раздосадованная тем, что Малко не выразил особого восторга, Джейн сдавила его еще настойчивее и спросила с оттенком угрозы в голосе:
— Я тебе не нравлюсь?
— Очень нравишься, — успокоил ее Малко с той твердостью в голосе, которой позавидовал бы папа римский, объявляющий буллу.
Груди Джейн радостно заколыхались, как два куска потревоженного студня.
— Значит, едем в Харари! Пора. Уже половина двенадцатого.
И в самом деле, бармен хлопотал перед баром, опуская раздвижной железный занавес. Выпивку больше не подавали. Оркестр, наконец, тоже смолк, пустив на прощание оглушительного «петуха». Некоторые парочки уже собрались уходить, но кое-кто из клиентов не двинулся с места, осовело развалясь на молескиновых сиденьях.
— Пошли, — сказал Малко.
Сияющая Джейн повисла у него на руке. Мимоходом она что-то сказала двум другим девицам. Те двинулись за ними следом. Малко жадно вдохнул свежего воздуха. Сорочка липла к потному телу. На тротуаре толковали кучки людей. С чувством легкого беспокойства он увидел, что метрах в десяти от входа стояла полицейская машина.
22 
