16 
Вдруг рядом с ними возник гигант Стефан с рюмкой коньяка в руке. Он галантно поклонился Александре:
— Дорогая госпожа, мы уже и так слишком злоупотребили вашим гостеприимством. Нам пора уезжать. Ауф фидерзейн... — И он снова поклонился, сверкая в полутьме хитрыми медвежьими глазками.
— Да что вы! — возразила Александра. — Оставайтесь у нас! Погода ведь просто ужасная. Кризантем!
Турок возник словно из-под земли. Для метрдотеля его поза могла показаться странной: просунув руку между пуговицами кителя, он держался за живот, словно его мучили колики.
— Приготовьте комнату для мистера и миссис Грельски, — велела Александра. — Они будут ночевать у нас.
Стефан Грельски обомлел от счастья и, поставив рюмку, ухватил руку Александры своими огромными лапищами. Кризантем пошел стелить постели, говоря себе, что такие гости заслуживают не уютной кроватки, а совсем другого ложа.
Александра с чувством выполненного долга направилась в библиотеку. Малко посмотрел ей вслед. Когда Серж Голдман услышит эту новость, то, небось, полезет на стену по шторам.
— Дорогая, — сказал Грельски жене, — наши друзья настаивают на том, чтобы мы заночевали...
— Ах, как это мило с их стороны! — сказала она, обрадовавшись не меньше мужа.
Мариза потянулась и сказала:
— Я уже почти сплю... — Но ее глаза, устремленные на Малко, говорили совсем о другом.
Однако Малко не ответил на ее взгляд: он смотрел на Сержа Голдмана, забившегося в угол дивана с позеленевшим лицом. Голдман открыл рот — быть может, чтобы закричать, — но Малко был уже рядом. Он налил продюсеру полный стакан виски и заставил проглотить, затем участливо присел на диван, готовясь предотвратить возможный скандал.
Супруги Грельски неожиданно пришли ему на помощь. Они одновременно встали с кресел.
— Однако, мы порядком устали...
— Александра, покажи гостям их комнаты! — поспешно сказал Малко.
Посмотрев на Маризу, он добавил:
— Быть может, вы тоже соблаговолите выбрать себе спальню?
Она расплылась в улыбке. Пожалуй, если бы у нее действительно была возможность все здесь выбирать, она немедля прыгнула бы в постель хозяина...
— Посиди здесь, котик! — велела она тоненьким голоском. — Я пойду взгляну на наше гнездышко.
Голдман был вне себя от бешенства. Когда все, кроме Малко, вышли, он прошипел:
— Мерзавец, вы нарочно меня сюда заманили. Они убьют меня, убьют...
Его голос сорвался на крик, и Малко пришлось слегка сдавить его шею. Голдман поперхнулся, побагровел и умолк, но глаза его по-прежнему пылали гневом. Малко попытался его урезонить, успокоить, ободрить.
— Обещаю, что завтра утром я сам отвезу вас в американское посольство в Вене.
Кроличьи уши продюсера порозовели, и он с надеждой спросил:
— Правда? А как же остальные?
— Они не причинят вам вреда. Мариза будет с вами. Я не стану ложиться спать и прибегу по первому зову.
На беднягу Голдмана жаль было смотреть. Он молча качал головой.
— Почему бы вам не избавиться от того, что вас так страшит? — предложил Малко.
В многострадальной голове Голдмана крепко засела мысль: свои козыри опасно держать при себе, но выкладывать их на стол в тысячу раз опаснее.
— Только в том случае, если вы их убьете, — простонал продюсер. — Мне очень страшно. Они всегда обо всем узнают...
— Но что же вы намерены делать дальше, в конце концов?
— Не знаю. Сначала пусть они уедут. Вы их еще не знаете... Голдман чуть не плакал. Малко поражался, как такому жалкому, трусливому человечку доверили тайну. Наверное, думал он, Голдман таскает в своем чемоданчике шифр десятилетней давности, будучи уверен, что хранит секрет каких-нибудь «лучей смерти»...
— Идите спать, — сказал Малко. — А когда поутру проснетесь, этих Грельски здесь уже не будет.
— Они стоят на лестнице...
Малко встал и взял продюсера за руку.
— Тогда поднимемся по запасной.
— Что с тобой? — прошептала Александра. — Обиделся?
Она лежала рядом с Малко на его огромный кровати с балдахином. Свитер, блузка и лифчик лежали на стуле. Но сегодня ей не понадобилось отстаивать свою честь: Малко ограничился тем, что снял с себя только куртку. Его сверхплоский пистолет лежал наготове под матрацем, и Малко прислушивался к каждому звуку. Словом, обстановка не благоприятствовала ни легкому флирту, ни далеко идущим притязаниям.
Комната Грельски располагалась в конце коридора. За ней была комната Малко, а следующая — Кризантема. Последний получил приказание держать свою дверь открытой: он должен был следить за лестницей, ведущей на третий этаж, где забаррикадировались Голдман и его легкомысленная подруга.
16 
