55 
— Я не могу тебя здесь бросить, — запротестовал Малко. — Посреди Западного Бейрута на тебя точно нападут...
Ее глаза сверкнули, и она вытащила из-под сиденья кольт сорок пятого калибра.
— Пусть попробуют. Схлопочут пулю. Только не могу же я возвращаться пешком в таком виде.
Шуба ее распахнулась: под ней не было ничего, кроме чулок. Увидев ее обнаженное тело, Малко вдруг почувствовал сексуальный импульс, возможно, провоцировала сама обстановка. Джослин прочитала это в его глазах. И, обвив шею Малко руками, принялась острым язычком щекотать мочку его уха. Тишина была абсолютной, лишь подрагивали от ветра стекла «мицубиси».
— Мы одни в целом Бейруте, — зашептала она. — Тебя это не возбуждает?
Она сумела его убедить, лианой обвившись вокруг, потом, уклонившись от руля, склонилась над ним. Наконец Малко, совершив акробатический кульбит, вошел в нее. Джослин оказалась вновь на сиденье. А он, стоя на полу на Коленях, яростно трудился над ней. Джослин задыхалась, упершись ногами в лобовое стекло и обвив затылок Малко руками. Они испытали наслаждение вместе, абсолютно забыв, где находятся.
Малко вылез из машины. Оказалось, что они не доехали до «Коммодора» всего четыреста метров.
— Пойду за бензином, — сказал он.
— Возвращайся скорее, милый, — крикнула Джослин и, довольная, завернулась вновь в свою шубку.
Перед «Коммодором» ни души. Малко подошел к портье и объяснил, в чем дело. Тот узнал его:
— Вам уже дважды звонили... Женский голос.
Малко вновь охватила тревога. Если Нейла, то почему так поздно? Попробовал успокоиться, убеждая себя, что скорее всего это была Мона.
За двадцать ливров портье согласился пойти отсосать бензин из припаркованной у гостиницы машины.
Только он вернулся, как лампочка на телефонном пульте загорелась. Ночной дежурный снял трубку и протянул ее Малко.
— Везет. Это вас.
Малко чуть не вырвал трубку у него из рук.
— Малко?
Голос Нейлы. Испуганный, но узнаваемый.
— Откуда ты?
— Приезжай за мной. Я не могу передвигаться по городу без пропуска. Знаешь, где площадь Мучеников? Жду возле бывшего комиссариата полиции. Приезжай скорее.
— Что случилось?
— Приезжай скорей, — повторила Нейла. — Умоляю.
Ужас в голосе был неподдельным. Связь прервалась. Малко приходилось бывать на площади Мучеников: бывший центр Бейрута, целиком разрушенный. Оттуда звонить невозможно. Ловушка чувствовалась за версту, но бросить девушку он не мог.
Канистра с бензином была готова. Ни одного такси. Вне себя от тревоги, Малко бросился бегом назад. Джослин спокойно покуривала.
— Можешь одолжить мне машину? — спросил ее Малко.
— С таким количеством бензина далеко не уедешь, — заметила женщина. — А что случилось?
— Мне надо на площадь Мучеников.
— В такой-то час?
— Да, меня там ждут.
Она нахмурилась.
— Кто это ждет?
— Агент.
Ливанка покачала головой.
— Не нравится мне все это. Место опасное. Садись, я подвезу.
— Лучше я отвезу тебя домой, а потом возьму твою машину, — предложил Малко.
— Не будь идиотом! Садись!
Вдруг она передумала.
— Нет, знаешь, садись за руль. А я спрячусь. Пусть думают, что ты один.
За восемь лет жизни в таком городе, как Бейрут, волей-неволей приобретешь кое-какие рефлексы. Малко не стал спорить: время поджимало. Джослин подсказывала ему дорогу в лабиринте улочек Западного Бейрута. До самого перекрестка Содеко, где стоял последний пост ливанской армии, дальше — разрушенный центр города. Начиная с площади Рияд Сольх — настоящий Апокалипсис. Они подъехали с южной стороны, через базар Абу Наср. Женщина тихонько скользнула на пол. Фары вырывали из темноты страшную картину: обломки разрушенных зданий, сорванные вывески, стены, продырявленные снарядами, зияющие дыры окон без стекол. Что удивительно, электричество работало. На древней площади Мучеников фонари ярко освещали искореженные, выпотрошенные дома и дырявые стены. Малко остановился возле памятника в центре площади, чудом оставшегося невредимым, выключил двигатель и опустил стекло.
Полная тишина.
Он огляделся и увидел маленький белый домик с колоннами и крыльцом, где раньше располагался комиссариат. Где же Нейла? Машина при ярком освещении представляла собой изумительную мишень. Раздался крик, показавшийся еще страшнее в тишине разрушенного квартала.
— Малко!
55 
