17 
Вскоре маленький китаец с круглой головой и пронзительным взглядом распахнул дверь и устремился к Малко.
– Лим Сун, – представился он. – Вас направил ко мне мой друг Уолтер?
– Точно.
Молодая женщина свернула газету и весело обратилась к китайцу:
– Вы забыли про меня, мистер Сун.
Лим Сун рассыпался в извинениях.
– Вовсе нет, – воскликнул он, – но ваши документы еще не готовы.
Молодая женщина слушала его, видимо, ожидая, что он представит ей Малко. Китаец поспешил это сделать.
– Мистер Малко Линге, друг американского посла. Леди Алия Хаджах Азизах, двоюродная сестра его величества султана Хаджа Хассанала Болкияха Муиззаддина Ваддаулаха. Верная клиентка нашего банка...
Он перечислял титулы монотонным голосом, и Малко восхитился тем, что он помнит их наизусть... Алия Хаджах Азизах протянула Малко пальцы с бесконечно длинными и красными, как кровь, ногтями. Ее толстые губы растянулись в чувственной улыбке.
– Надеюсь, что вам понравится в Брунее, мистер Линге.
Легким поцелуем Малко притронулся к пальцам, затем бросил на нее долгий взгляд.
– Я получу еще большее удовольствие, если мне удастся снова увидеть вас, – сказал он.
Ничего не ответив, леди Алия Хаджах Азизах улыбнулась и обратилась к китайцу:
– У меня свидание на теннисном корте... Я приду попозже.
И она удалилась, слегка покачивая амфорными бедрами, как любят делать лица ее положения, желая понравиться. Лим Сун наклонился к Малко.
– В ее жилах течет китайская кровь, поэтому она так красива! – сказал он. – Это редко бывает, чтобы она заговорила с незнакомцем. По крайней мере, здесь, в Брунее. В Лондоне, где у нее есть квартира, это другое дело. Пойдемте в мой кабинет.
По всей видимости, золотистые глаза Малко не оставили ее равнодушной... Когда они уселись, китаец закурил сигарету и спросил:
– Что вы хотите узнать? Уолтер Бенсон сказал мне, что вы ведете расследование о пропаже двадцати миллионов долларов...
– Я хотел бы разобраться в банковской системе султана, – ответил Малко. – Возможно, вы сможете мне помочь. Прежде всего, кто подписывает чеки?
– Это очень сложно, так как это зависит от характера расходов. Но в данном случае речь идет о счете султана в Международном банке Брунея. Я видел фотокопию чека на пять миллионов. По всей видимости, остальные были оторваны от той же книжки. На них были две подписи: султана и первого адъютанта Аль Мутади Хаджа Али.
– И что произошло потом?
– Трудно сказать. Даже если на них был указан номер предъявителя, они все равно могли быть индоссированы. Я уже провел маленькое безуспешное расследование в Сингапуре.
– Там нет номерных счетов?
– Нет. Но чеки могли послать в Швейцарию, на Багамы, в любой другой налоговый рай.
– Они были занесены в дебет?
– Да. Первый адъютант прислал послу фотокопию дебета. Три чека: два на семь с половиной миллионов долларов каждый, один на пять.
– Счет Сэнборна, разумеется, проверили?
– Конечно. Здесь и в Сингапуре. Но нельзя проверить все банки мира...
С мечети Омара Али Сайфуддина послышался заунывный крик муэдзина, и китаец состроил раздраженную гримасу.
– У вас есть какая-нибудь гипотеза? – спросил Малко.
Лим Сун двусмысленно ухмыльнулся.
– Хадж Али утверждает, что за чеками приходил Сэнборн. Последний же пропал...
– Вы думаете, что это он украл их?
– Как можно знать людей! – уклончиво ответил китаец. – Это возможно, но не наверняка.
– А эта китаянка Пэгги Мей-Линг?
Лим Сун пожал плечами.
– О, эта шлюха из Гонконга. Это часто бывает. Они зарабатывают 15 000 долларов за уик-энд и больше, если захотят. Брат султана Махмуд сделал из них товар широкого потребления. Забавно, что Сэнборн отправился с подобной девицей.
Малко почувствовал, что он этому не верит.
– У вас есть идея, не так ли? – настаивал он.
После стесненного, типично азиатского смеха Лим Сун немного подумал, перед тем как ответить...
– Прежде всего, – сказал он, – я не верю, что это Джон Сэнборн. Это один из моих клиентов, и я его хорошо знаю. Думаю, что хотели обокрасть султана. Это легко, так как он не знает, чем владеет... Примерно двумястами миллиардами долларов... У него деньги повсюду. Если бы американцы не вернули пять миллионов, он никогда бы о них и не узнал. Ему на них наплевать. Но он оскорблен, что иностранцы его обворовывают, и сейчас он страшно взбешен.
17 
