45 
— Ваша коробочка лежит на том же месте, но у меня в ванной комнате. Это я вам говорю на случай, если со мной что-нибудь случится.
— Не накаркайте... И что же теперь?
— Если все будет нормально, то я улетаю завтра.
— Осторожнее, за вами могут следить.
— Это я учитываю.
Австриец сделал солидный глоток и прищелкнул языком.
— Мне остается пожелать вам успеха. Вам надо увезти с собой Майю. Она мечтает торговать любовью на Западе.
Этого еще только не хватало!
Неожиданно Малко подумал еще об одной детали.
— Если они все же раскроют наши планы, то не следует ли опасаться того, что самолет посадят в какой-нибудь коммунистической стране?
Алоис Картнер с сомнением покачал головой.
— Это, конечно, в принципе возможно, но очень маловероятно, так как может вызвать дипломатический скандал. В подобном случае командир корабля предупреждает власти страны назначения, чтобы они обеспечили безопасность разыскиваемого лица. Но изменять курс полета по приказу иностранного государства он не станет. Но, с другой стороны...
Он вдруг замолк и начал тереть пылающую щеку.
— Что же?
— Конечно, было бы заманчиво послать пару МИГов в погоню за ДС-9, случайно выпустить ракету и сбить пассажирский самолет. Потом последуют извинения и даже погребальный венок. Но такой вариант невозможен: сначала они должны дать приказ совершить посадку, а это уже воздушное пиратство. Даже при нашей западной трусости такая ситуация немыслима.
Теперь Малко знал все варианты. С момента взлета игра пойдет ва-банк.
— Но до этого еще далеко. Пока генерал Сторамов ежедневно обедает в ресторане «Крым».
Алоис Картнер поигрывал пустым стаканом.
— А вы уверены, что это не хитрый маневр КГБ? Что это не попытка вывести на орбиту ложного беглеца? В этом случае вы окажетесь его невольным сообщником.
— Все возможно. Но пока придется отклонить это предположение.
Если генерал Сторамов создает для себя легенду, правда об этом станет известна только через много лет. Или никогда. Конечно, эта гипотеза в какой-то степени объясняет его поведение и ту легкость, с которой он действует.
Но пока следует заняться организацией отправки генерала. Один из важнейших элементов этой подготовки находится в руках Самии Сидани. Встреча с генералом может состояться только во время обеда.
Самия Сидани протянула Малко три листа бумаги. На одном из них изображено лицо Федора Сторамова, которое она нарисовала по рассказу Малко, на двух других — варианты изменений. Малко выбрал один из них.
— И вы действительно можете это сделать?
Это фантастика! Форма головы совершенно изменена темным париком латиноамериканского типа. Нос расширен, почти плоский. Короткая, хорошо подстриженная бородка, густые усы.
— Если мы найдем роговые очки, будет совсем хорошо, но пока не знаю, сумею ли я их достать. Здесь это невозможно. Но мне необходимо сделать тесты на коже, чтобы знать, как она реагирует на грим.
— Это невозможно. С ним очень сложно встречаться...
Болгарка положила рисунки и взглянула на Малко.
— Скажите откровенно. То, что вы заставляете меня делать, это очень опасно?
— У вас есть поляроид? — спросил Малко, не отвечая на ее вопрос.
— Да. А зачем?
— Сразу после вашей работы надо сделать фотографию для документа.
— Это лицо очень известное?
— Не думаю. Но есть причины, по которым он должен стать неузнаваемым.
Казалось, что они одни в этом особняке на склоне горы. Самия Сидани была одета в облегающие джинсы и такой же тесный свитер, вырез которого в форме римской пятерки открывал значительную часть ее молочно-белых грудей. Она уселась на подушки и с улыбкой смотрела на Малко.
— И сколько вы заплатите мне за такую работу?
— Назначайте свою цену.
— В долларах или в левах?
— Думаю, что в долларах...
— Нет, мне нужно другое.
— Что же?
— Встретиться с вами, когда у меня появится желание.
Странное предложение. Малко стал искать глаза молодой женщины. Было бы просто удовлетворить ее желание сразу.
Она хихикнула.
— Видите ли, я не гулящая девка. Но у меня не все хорошо с мужем, да к тому же он далеко. Может быть, я вас не позову. Может быть, позову очень скоро. Но когда я это сделаю, то только по моему внутреннему побуждению. Вы понимаете?
— Да. Понимаю.
— Мне нравятся ваши глаза, — задумчиво сказала она. — Как расплавленное золото. Горячее, тяжелое и успокаивающее одновременно.
45 
