Последние отзывы

  117  

— А если правда?

— Тогда начинай так: «Это случилось тогда-то и там-то…»

Старичок с парнем давно скрылись за углом, и я видел: Веньку так и подмывает рассказать про них. Он поерзал, поерзал — и не утерпел.

— Ладно, — говорит, — пусть по-твоему.

Подумал немножко и начал так:

— Это случилось, наверно, лет пятнадцать назад в нашем районе. Жил да был в одном селе…

— Стой, Овечкин! Что ж у тебя сразу два начала: и «это случилось…» и «жил да был…» Мы же уговорились, что если быль, то…

— Быль и есть, — перебил меня Венька. — Самая взаправдашняя быль, кого хочешь спроси. А «жил да был» — это про медвежьего старика Инотара. Про него как ино? Про него иначе не скажешь, потому он такой уж старик… вроде сказочный, сам увидишь. И вообще, — слушай и не перебивай.

— Жил да был, значит, медвежий старик Инотар. Медвежатник. Он тогда уж сам забыл, сколько зверей уложил на своем веку. В каких только переплетах не был! Много раз у него ружье осекалось, два раза под медведем был, ножом медведю брюхо порол. Всё ему с рук сходило. Пока, наконец, не налетел на шатуна.

Это — знаешь? — такой медведь, которого с берлоги подняли, а убить не убили. Он и шатается всю зиму по лесу злющий-презлющий. Еще бы: ведь вся его еда — коренья там разные, дудки, муравейники — всё под глубоким снегом. И приходится ему зайцев, косуль, лосей промышлять. Такой и на человека напасть не постесняется: он с голодухи вовсе бесстрашный.

Вот раз поехал дед Инотар на дровнях в урман^[30] за дровами. Собак, конечно, с собой не взял: не на охоту ведь. Да и встретился с шатуном.

Ружье, конечно, при себе было. Стрелил дед по шатуну, да плохо: ушел зверь.

Дед тою же минутой с дровней долой, лошадь к дереву прикрутил — и за ним по следу.

Идет дед по медвежьему следу, близкой беды над собой не чует. Шатун в рыхлом снегу канаву до самой земли пропахал, ее деду далеко меж древесных стволов видать. Идет дед, зорко вперед глядит.

А шатун на него как рванет сбоку!..

Он — шатун-то — что придумал: бежал, бежал, да и дал петлю. Петлю дал, назад к своему следу вышел сбоку-то, да и залег тут под кокорину^[31] в засаду. Вот и рванул отсюдова на деда.

Дед Инотар и ружья к плечу поднять не успел.

Шатун как даст по ружью лапой, — ружье в щепки!

Обезоружил деда — да рраз ему лапой по уху! Рраз по другому!

Свалил в снег — да как закричит:

— Будешь, старый сыч, нашего брата бить!..

— Стой, стой, стой! — закричал я Овечкину. Он в такой раж вошел, что соскочил с крыльца и уж стал на мне показывать, как медведь деда в ухо да в другое… — Это кто у тебя, это медведь-то говорит?..

— Тьфу ты!.. — опомнился Венька. — Верно ведь…

— Вот, — говорю, — Овечкин, видишь, что твое сказочное начало делает: «жил да был»… Уж и медведь у тебя на человеческом языке заговорил.

— А ты не придирайся! Не хочешь слушать, так… Но мне уж самому не терпелось узнать, что там дальше будет с дедом?

— Да ладно уж… Ну?

— Ну, — продолжал Венька, — дед, конечно, за нож: не впервой ему зверю-то брюхо пороть.

А шатун, не будь дурак, через деда махом — да в лес деру!

Поднялся дед Инотар, отряхнул с себя снег, кругом себя поглядел — и ничего понять не может: что такое с урманом сотворилось? То в нем ветер бушевал, деревья скрипели, лошадь тонким голосом ржала от страха, а то вдруг мертвая тишина стала, всё кругом молчит, как заговоренное. Будто то место, где на него шатун напал, будто и не то…

Не сразу дед Инотар в толк взял, что это с ним приключилось неладное, а не с лесом. Сгоряча-то и не почувствовал, какая в ушах боль. Кое-как доплелся по снегу до лошади, отвязал ее. Повалился в дровни, — лошадь до дому сама довезла.

Больше месяца в кровати провалялся: шатун ему, оказывается, в ушах обе эти… как их?.. перепонные барабанки… то есть эти… барабанные перепонки вышиб. И потрясение мозгов сделал.

Встал всё-таки дед, поправился.

Сын ему на пальцах объясняет: дескать, баста теперь на охоту ходить. На зверя глухим не пойдешь. Сиди теперь на лавочке да валенцы подшивай.

А дед как обозлится! Головой затряс, кулак кому-то в окошко кажет.

Оказывается, это он на медведя. Дескать, я ему еще покажу!

Достал припрятанные на черный день деньги, сунул их сыну и объясняет: поезжай, мол, в район, там ижевскую двустволку мне купишь.

Сын отца не ослушался, — как ино? Привез ему ружье.

  117