106 
– Зрелище было малоприятным, – медленно произнес сэр Фрэнсис, – и, как я слышал, оно произвело на вас глубокое впечатление. Я этому не удивлен. Уже много лет изменников казнят подобным образом в качестве средства устрашения. Но каждый заговорщик рассчитывает, что выйдет победителем. Это одна из странностей человеческой природы. Вам, несомненно, известно, что мы во всех подробностях осведомлены о вашей деятельности с тех пор, как вы прибыли в эту страну.
Доминго кивнул.
– Вы и ваш брат – наши пленники. Мы знаем, что вы были соучастниками изменников, которые сегодня окончили свои дни в Холборне. Многие узники наших тюрем могут вскоре последовать за ними.
Пот выступил на лбу у Доминго. «Иисус, спаси меня! – мысленно взмолился он. – Я не вынесу таких страданий. Это хуже крестной муки».
Сэр Фрэнсис видел, как шевелятся губы сидящего перед ним человека, и понял, что тот охвачен ужасом. Чарли Монк был прав. Такого человека не следовало посылать со столь опасной миссией. У него не хватает на это мужества. Сэр Фрэнсис ощутил нечто похожее на жалость. Этого безобидного беднягу уговорили на шпионаж, неизбежно сопутствующий деятельности тех, кто именует себя миссионерами Иисуса! Более подходящим названием было бы «миссионеры Филиппа». Как же нравилось королю-монаху в Эскориале сочетать религиозный пыл со шпионством!
В жизни Уолсингема была единственная страсть – служение своей стране посредством служения королеве. Если бы он позволил чувству жалости к испуганному священнику повлиять на исполнение его долга, то не был бы человеком, который потратил огромное состояние на службе Англии. Уолсингем не забывал, что его родине угрожает смертельная опасность. Страшная тень армады нависла над Англией, и так как он не смог убедить королеву в необходимости строить корабли, ему приходится по клочкам собирать сведения о вражеских маневрах – в этом ему должен помогать каждый человек, не важно, каким способом он заставит его это делать. Уолсингем склонился над столом.
– Сегодня вы видели, как людей подвергли казни, которую заслуживаете вы и ваш брат. Я предлагаю вам вашу и его свободу за определенную цену.
Доминго поднял голову. Надежда, блеснувшая в его глазах, являла собой жалкое зрелище.
– С этого момента вы становитесь моими слугами – вы и ваш брат.
– Мой брат, – повторил Доминго. Он слышал знакомые голоса, нашептывающие, что согласие спасет не только его, но и Бласко.
«Он сделает это, – подумал Уолсингем. – Иезуитский священник! Еще один Гилберт Гиффорд! Эта категория шпионов внушает наибольшее доверие. Как бы я мог заполучить информацию, которая помогла мне разоблачить заговор Бэбингтона, если бы иезуит Гилберт Гиффорд не согласился стать шпионом, чтобы спасти свою жизнь, как сейчас согласится этот человек?»
– Все очень просто, – спокойно заговорил Фрэнсис. – Я хочу, чтобы вы отправились в дом в Девоне, куда, как я подозреваю, тайно прибывают священники, подобные вам. Мне нужны любые сведения, касающиеся сооружаемого в Испании флота. Не рассчитывайте, что сможете обмануть меня, – за вами будут наблюдать, и, если вы подумаете о предательстве, вспомните о том, что видели сегодня. Я предлагаю вам помилование в обмен на ваши услуги. Что вы на это скажете?
Доминго не сказал ничего.
«Там он встретит женщину, на которой собирался жениться, – думал сэр Фрэнсис. – Она испанка. Испанцы в доме капитана Марча, испанцы в доме Харди. Какой-то рассадник измены! Но в Харди-Холле будет находиться Чарли Монк, чтобы держать меня в курсе дела».
Доминго молчал, прислушиваясь к спорящим внутри его голосам. Он не мог выбросить из головы варварскую сцену, которую видел на поле возле церкви Святого Джайлса. Доминго старался представить, что это происходит с Бласко, но в руках палачей видел только самого себя.
Часть шестая
ДЕВОН
1586 год
В течение нескольких недель после того, как Петрок Пеллеринг отправил ее на берег, Пилар копила в себе ненависть к нему. Она проводила долгие часы лежа на утесе и глядя на горизонт. Роберто наблюдал за ней с насмешливым выражением глаз.
Роберто был счастлив. Капитан уплыл, и в доме снова воцарился мир. Больше ему незачем было беспокоиться об отношениях капитана с его матерью. Роберто был не из тех, кто тревожится об отдаленном будущем. Присутствие капитана прекратило осквернять дом, и от него остались только воспоминания. Это полностью соответствовало желаниям Роберто.
106 
