112 
Пилар и Роберто останутся протестантами, а Бесс и Говард – католиками.
Она считала, что, если бы они все придерживались одной религии, жизнь стала бы куда менее интересной.
Ей приходило в голову, что для некоторых – ее самой, капитана, Бьянки и Роберто – религия была всего лишь одним из атрибутов повседневной жизни, в то время как для других – ее матери, Харди и мистера Хита – она составляла смысл существования.
И вот в проливе появился корабль капитана…
Пилар, как обычно, отправилась на корабль встречать отца.
Капитан немного постарел, лицо его стало более загорелым и обветренным, на щеке появился шрам, а глаза, поблескивающие на бронзовом лице, словно миниатюрные голубые окошки в коричневой стене, окружала сеть глубоких морщин.
– Да ведь это моя малышка Пиллер! – Приветствие было тем же самым.
– Добро пожаловать, капитан!
– Разрази меня гром, Пиллер! Ты быстро подрастаешь!
Рядом с капитаном появился Петрок Пеллеринг. Его глаза были такими же голубыми, как у капитана, но кожа имела чуть более светлый, золотистый оттенок, а волосы блестели желтизной на жарком солнце.
– О, Пилар! – произнес Петрок. – Как поживает дочь капитана?
Пилар бросила на него высокомерный взгляд.
– Хорошо. – Она повернулась к отцу: – Поехали на берег, капитан?
Рука стиснула ее плечо крепко, до боли.
– Вы не спросили, как поживаю я? – сказал Петрок.
– В этом нет надобности. Я вижу, что ваше здоровье настолько же крепко, насколько грубы ваши манеры.
Капитан расхохотался. Его глаза довольно блеснули. Малышка Пиллер начала его забавлять, как только он посмотрел на нее.
– Вот тебе и ответ! – сказал он Петроку. – Впредь следи за своими манерами, когда разговариваешь с нашей юной леди.
– С моими манерами все в порядке, – усмехнулся Петрок. – Ей не по душе я сам.
– Теперь она леди, которой не нравятся грубые моряки… Верно, малышка?
– Мне не нравится и он сам, и его манеры, и все, что с ним связано.
– Она не простила мне, что я высадил ее на берег, – сказал Петрок.
– Разрази меня гром, если бы она видела то, что довелось увидеть нам во время плавания, то на коленях благодарила бы меня за заботу.
– Это верно, – согласился капитан – Ну, Пиллер, улыбнись. Парень желает тебе добра.
– Я улыбаюсь, когда хочу, – отозвалась Пилар. – Поехали на берег. К твоему приезду уже готовят обед. Кухарки начали работать, как только увидели корабль на горизонте.
– Видишь, Петрок, что значит иметь дом и семью, ожидающую твоего возвращения? Приятно снова сойти на твердую землю, поесть доброй английской пищи и побыть с нашими женщинами.
– Конечно, сэр, – кивнул Петрок.
– Тогда пошли. Пиллер отвезет нас на берег.
– Он поедет к нам? – воскликнула Пилар.
– А куда же еще ему ехать?
– Куда угодно. В Плимуте полно гостиниц.
– Вот так гостеприимство! – усмехнулся капитан.
– Она затаила на меня злобу, – пожаловался Петрок, – хотя я и в самом деле желал ей только добра.
Капитан снова усмехнулся, и они последовали за Пилар в лодку.
Петрок, как и в прошлый раз, остановился у капитана. Многие обитатели дома удивлялись привязанности капитана к своему помощнику. Карментита намекала, что Петрок, возможно, его сын.
– Мой брат? Этот олух? – возмутилась Пилар. – Не смей говорить такие вещи.
– Я бы тоже не захотела, чтобы такой мужчина был моим братом, – хихикнула Карментита.
В ответ Пилар, отнюдь не шутя, хлопнула ее по толстой щеке. Упоминание имени Петрока Пеллеринга приводило ее в бешенство. При этом она обнаружила, что в первый же вечер стала сравнивать его с Говардом.
За обеденным столом сидели даже слуги, которым не приходилось подавать блюда и напитки. Капитан хотел, чтобы весь дом праздновал его возвращение.
Стол ломился от яств, ибо аппетит капитана в первый вечер дома был ненасытным, и он хотел перепробовать все добрые английские кушанья, которых ему так недоставало на борту. Баранину и говядину поджаривали на вертелах с того момента, как корабль появился в поле зрения. В центре стола возвышался огромный пирог в форме корабля с начинкой из курятины и свинины, щедро приправленный перцем и чесноком. Разумеется, не было недостатка в винах, эле, сидре и меде.
Справа от капитана сидела Пилар, а слева – Исабелья. Бьянка поместилась в отдалении, рядом с Роберто. Пилар видела, что она одновременно и обеспокоена – рада за себя и встревожена за Роберто.
112 
