Глава двадцать восьмая

Чашка чаю

Тиёко рыдала. Сколько лет ее обманывали! Сколько лет Ясуко, используя Мися, эксплуатировала ее и вытягивала из нее деньги, чтобы самой жить безбедно! Но не только обман был ей горек. Ее сердце пронизывала острая боль: а что стало с ее собственным ребенком?

– Маки, – продолжал Киндаити, – разложив на столе спички с красными и зелеными головками, объяснил Мися принцип передачи наследственного дальтонизма. Все это происходило в Асамаин, вдали от взглядов посторонних людей, около девяти часов вечера. За окнами бушевал сильный ветер, предвестник надвигающегося тайфуна. За столом друг против друга при свете единственной свечи сидели Мися и Маки. В мерцающем свете свечи лицо Маки, вероятно, казалось Мися воплощением дьявола. Так она узнала правду о своем рождении. Она была в отчаянии. Мися уже убила одного человека, и то, что она оказалась вне подозрений, придало ей смелости и уверенности в себе. И она отравила цианистым калием Маки, человека, который знал правду.

Воздух был неподвижен: ни малейшего дуновения ветерка; туман оседал тяжелыми каплями. Мокрые и дрожащие от холода полицейские зачарованно наблюдали необычную, почти театральную сцену: вверху откоса – Коскэ Киндаити с мокрой взлохмаченной головой, и ярко освещенный чайный домик – внизу.

– Я не знаю, что собиралась Мися сделать с Цумура. Возможно, она намеревалась ждать его возвращения, чтобы потом убить. Но случилось непредвиденное. За всем, что происходило внутри, от начала до конца через окно наблюдал человек. Когда Маки упал, он либо вскрикнул от боли, либо сделал что-то другое, что напугало Мися. Она выскочила из виллы и сбежала на велосипеде, а свидетель бросился за ней. Вскоре после этого домой вернулся Цумура…

Здесь опять было слабое место в рассказе Коскэ Киндаити, и он замолчал на некоторое время. Если бы удалось задержать Синкити Тасиро, тот бы внес ясность в развитие событий, однако сейчас приходилось полагаться только на воображение.

– Нечего говорить о том, насколько был поражен и испуган Цумура, когда обнаружил у себя в бунгало мертвого Маки. У Цумура было великолепное алиби, но он не мог им воспользоваться. Он был гордый человек и человек чести. К счастью, рядом стоял «хилман» Маки. Цумура решил, что лучший выход из этого трудного положения – перевезти тело Маки в его коттедж, что он и сделал. Перед этим Цумура, каким бы он ни был рассеянным и легкомысленным, с большой тщательностью зарисовал расположение спичек на листе нотной бумаги, осторожно сложил спички в конверт и, привезя их в Ягасаки, разложил их на столе. Он хотел навести полицию на мысль, что убийство совершено в Ягасаки. И еще одно. Он, видимо, надеялся, что спички как-то помогут следствию в раскрытии преступления. И это обстоятельство действительно оказало значительную помощь в расследовании убийства, так что можно сказать, что усилия Цумура не пропали даром.

Излагая историю дальше, Коскэ Киндаити, возможно, слишком во многом полагался на свое воображение, но у него в тот момент не было выбора.

– Таким образом, создав в Ягасаки нечто вроде декорации места преступления, Цумура вернулся домой. Его физические и духовные силы были на исходе. Тут он увидел виски, выпил его как лекарство – и ушел в другой мир. Синдзи Цумура был отравлен подмешанным в виски цианистым калием, поэтому будет справедливо сказать, что он пал жертвой того же убийцы, что и Маки.

Коскэ Киндаити сделал небольшую паузу и затем продолжал:

– Итак, свидетель, который побежал за Мися и, как мне думается, догнал ее, вернулся в Асамаин. Этот свидетель – студент музыкального факультета Университета искусств и ученик Синдзи Цумура. В прошлом году шестнадцатого августа он вместе с подругой пытался совершить двойное самоубийство на горе Ханарэяма, но его удалось спасти, а женщина умерла. Перед этим, вечером пятнадцатого августа, он долго разговаривал с Ясухиса Фуэкодзи в кемпинге «Белая береза» и, видимо, что-то от него узнал. Когда ему стало известно, что обнаруженное в бассейне тело принадлежит его вчерашнему собеседнику, и к тому же, что тот был первым мужем Тиёко Отори, которая затем стала женой его любимого учителя Синдзи Цумура, Тасиро, несомненно, охватило беспокойство. Тем более что он выслушал пьяную болтовню Фуэкодзи. Тот факт, что этот молодой человек опять приехал в Каруидзаву в то же время, что и в прошлом году, говорит о том, что он либо хотел разобраться в обстоятельствах смерти Фуэкодзи, либо намеревался довести до конца свое неудавшееся самоубийство. Если у него действительно есть револьвер двадцать второго калибра, то нет сомнений в том, что именно с таким намерением он и приехал сюда.

  118