Лёгкий, ненавязчивый романчик 
118 
25 ноября 1889 г. Москва.
25 н.
Едучи в Москву, берите с собой шубу и вообще одевайтесь потеплей, так как в Москве морозище и на улице и в домах. Снегу нет.
Вы пишете, что больше уж не будете присылать мне рассказов. Сие я понимаю так: мои поправки и сокращения Вам не нравятся. Если я ошибаюсь, то продолжайте высылать * . Чтение рассказов и поправки отнимают у меня каждый раз не более ½—1 часа и развлекают меня. Гимнастика для ума некоторым образом.
Напрасно Вы бросили Марину Мнишек * ; из всех исторических б<…> она едва ли не самая колоритная. А что касается ее отношения ко всему русскому, то ведь на это начихать можно. Русские сами по себе, а она сама по себе, да и слишком она баба и мелка, чтобы придавать значение ее воззрениям.
К рождеств<енскому> номеру рассказ будет * . Даже раньше будет. А мои «Обыватели»? * Годятся?
Пьеса Додэ «Борьба за существ<ование>» идет у нас сразу в трех театрах * .
Сазонов скверно играет в «Медведе». Это очень понятно. Актеры никогда не наблюдают обыкновенных людей. Они не знают ни помещиков, ни купцов, ни попов, ни чиновников. Зато они могут отлично изображать маркеров, содержанок, испитых шулеров, вообще всех тех индивидуев, которых они случайно наблюдают, шатаясь по трактирам и холостым компаниям. Невежество ужасное.
Сегодня напишу Сумбатову Ваш ответ * .
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
Сумбатову (Южину) А. И., 25 ноября 1889 *
730. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ)
25 ноября 1889 г. Москва.
Посылаю Вам кусочек «The Graphic»[24], к<ото>рый я получил из суворинского контрагентства для передачи Вам. Мне сдается, что Суворин Вас не понял * . Что, собственно, Вам нужно? Если нужна какая-нибудь книга из его библиотеки, то я попрошу поискать.
Будьте 10 000 раз здоровы. Полнеть я Вам теперь разрешаю.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Леонтьевский пер., д. Сорокоумовского
Его сиятельству
Александру Ивановичу Сумбатову.
Плещееву А. Н., 27 ноября 1889 *
731. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ
27 ноября 1889 г. Москва.
27 ноябрь.
Здравствуйте, дорогой и милый Алексей Николаевич! Простите, что так долго не писал Вам. В лености житие мое иждих, опихся, без ума смеяхся, объедохся, или, выражаясь более выспренно, был малодушно погружен в заботы суетного света * , ничего не делал и никому не писал.
С чего начать? Начну с «Лешего»… Попасть в толстый журнал для пьесы — честь превеликая * ; я благодарю, но прошу позволения уклониться от этой чести, ибо пьеса моя, пока ее не дадут на сцене и не изругают в рецензиях, для журнала не представляет ценного материала, и в напечатании ее многие справедливо узрят пристрастие «Сев<ерного> вестн<ика>» к Чехову. Скажут: пьеса Чехова нигде не шла и напечатана, почему же не печатают тех пьес, которые шли на сцене и имели успех? Это раз. Во-вторых, я не считаю ту пьесу готовою для печати, которая еще не была исправлена на репетициях. Погодите, голубчик, время еще не ушло. Когда пьеса будет исправлена на репетициях, я обращусь к Вашей любезности, не дожидаясь приглашения.
Что «Сев<ерный> вестник»? В Москве упорно держится слух, что он переходит к Чуйко * . Я, конечно, не верю этому. Толстых журналов в России меньше, чем театров и университетов; судьбою их заинтересована вся читающая и мыслящая масса; за ними следят, от них ждут и проч. и проч. Их поэтому надо всячески оберегать от разрушения — в этом наша прямая обязанность. Вы писали мне: будем держаться. Отвечаю: будем.
Мне ужасно хочется поехать в Питер; хочется повидаться с Вами, с Сувориным, с Жаном, но меня пугает тот миллион визитов, который я должен буду сделать. Хорошо бы приехать incognito. Суворин писал мне, что он скоро будет в Москве. Если это верно, то вернется он в Петербург вместе со мной.
У нас три недели гостила Наташа Линтварева. Стены нашего комодообразного дома дрожали от ее раскатистого смеха. Завидное здоровье и завидное настроение. Пока она у нас жила, в нашей квартире даже в воздухе чувствовалось присутствие чего-то здорового и жизнерадостного.
118 
