Особенно,... 
89 
— Ловко же у вас получилось.
Они прошли мимо старой школы права. Шаги их эхом отзывались в узкой аллейке. Парень и девушка при входе в Тринити-Холл что-то горячо обсуждали, девушка прислонилась к стене, откинула голову, в глазах сверкали слезы, парень же раздраженным голосом увещевал ее, опершись одной рукой на стену, а другой рукой на плечо девушки.
— Ты не понимаешь, — говорила она, — ты и не пытался понять. И не хочешь понимать. Все, что тебе нужно…
— Бет, прекрати, а? Ты ведешь себя так, будто я не вылезаю из твоей койки.
Когда Линли и Кафф поравнялись с парочкой, девушка отвернулась и спрятала лицо в ладонях. Кафф тихо произнес:
— Испокон веков все упирается в «ты мне — я тебе». Мне уже пятьдесят пять, а я все еще спрашиваю себя: почему?
— Мне кажется, дело в том, — ответил Линли, — что девочке внушают с детства: «Защищайся от мужчин. Им нужно только одно, получив свое, они сразу же испарятся. Не уступай. Не верь им. Вообще никому не верь».
— И свою дочь вы этому научите?
— Не знаю, у меня нет дочери. Хочется верить, что я научу ее слушаться своего сердца. Впрочем, я сам неисправимый романтик в своей личной жизни.
— Странная особенность при вашей профессии.
— Не спорю.
Медленно проехала машина, мигая боковой фарой, и при ее свете Линли мельком глянул на Каффа.
— Секс в наше время сродни риску. Это опасное оружие. Почему вы не сказали мне, что Елена Уивер выдвигала обвинения против Леннарта Торсона?
— Не видел необходимости.
— Не видели?
— Девушка мертва. Никаких доказательств тому не было, зачем же портить преподавателю репутацию? Торсону и без того было сложно получить место в Кембридже.
— Из-за того, что он швед?
— Да, инспектор, случаи ксенофобии в университете не так уж редки. Осмелюсь предположить, что на пути в науку англичанину-шекспироведу не встретились бы препятствия, которые последние десять лет преодолевал Торсон, доказывая свою состоятельность. Несмотря на то, что здесь он получал степень.
— И все же, в деле об убийстве, доктор Кафф…
— Прошу вас, выслушайте. Я его сам недолюбливаю. Складывается впечатление, что Торсон тайный ловелас, а таких людей я сторонюсь. Но он знаток, своеобразный Дон Кихот в шекспироведении, и у него впереди будущее. Валять просто так его имя в грязи мне вовсе не хочется.
Кафф сунул руки в карманы и остановился перед привратницкои Сент-Стивенз-Колледжа. Мимо спешили два студента и на ходу поприветствовали его, он кивнул в ответ. Стоя так, что лицо его тонуло во тьме, доктор Кафф продолжил низким голосом:
— Об этом и речи быть не может. Не забывайте о докторе Уивере. Неужели вы думаете, что Торсон, защищаясь, не очернит ее имя, если я начну открытое расследование? Вы хоть представляете, что он наплетет насчет ее голословных обвинений, жертвуя всем во имя карьеры? Припомнит, во что она была одета на экзаменах. Как и что говорила. Только Елена смогла бы защищаться, и как, по-вашему, будет чувствовать себя отец? Он потерял дочь. А вы предлагаете очернить еще и память о ней? Зачем?
— Правильнее спросить, зачем пытаться все замять? Полагаю, вам было бы приятно, если бы Пенфордскую кафедру возглавил преподаватель Сент-Стивенз-Колледжа.
Кафф посмотрел ему в глаза:
— Ваш намек отвратителен.
— Не более, чем убийство, доктор Кафф. Ведь вы не будете спорить, что скандал с Еленой Уивер может заставить членов избирательного комитета обратить свои взоры в другом направлении. Так было бы проще.
— Они стремятся не к простым, а к правильным решениям.
— И на чем основывают свое решение?..
— Их, разумеется, не волнуют дети соискателей, каким бы вопиющим их поведение ни было.
Линли ухватился за прилагательное Каффа:
— Значит, вы считаете, что со стороны Торсона не было домогательства. Значит, басню сочинила Елена, потому что хотела Торсона, а он ее нет?
— Я этого не говорил. Я сказал только, что расследовать нечего. Торсон скажет что-то против Елены, а она не сможет ответить ему.
— А вы беседовали с Торсоном по поводу обвинений до убийства?
— Разумеется. Торсон все отрицает.
— В чем конкретно состояли ее обвинения?
— В том, что Торсон склонял ее к половому акту, что грязно прикасался к ней, дотрагивался до груди, бедер, ягодиц, рассказывал о своей сексуальной жизни, как его нареченная жаловалась на необъятные размеры его эрегированного члена.
Линли поднял бровь:
89 
