Особенно,... 
104 
Найти компрометирующие факты большого труда не составило – Хоуарды со своей голубой кровью, но куриными мозгами были легкой добычей. И вот уже Эдуард Сеймур докладывает королю, что Норфолк и Серрей находятся в переписке с кардиналом Поулом. Трудно было точнее попасть в цель – само имя Реджинальда Поула приводило короля в бешенство: этот предатель, которому он некогда доверял, которого любил, теперь поливал его грязью в Европе! Далее Эдуард сообщил, что Хоуарды собирались сделать так, чтобы сестра Серрея, герцогиня Ричмондская, стала любовницей Его Величества, тем самым получив возможность оказывать на него влияние.
Это тоже был удачный ход – король и слышать не мог, чтобы кто-то посмел оказывать на него влияние.
И, наконец, последним, не менее точным ударом Эдуарду удалось добить противника: Серрей украсил стены своего замка в Кеннингхолле геральдическими леопардами! А это уже была измена короне – он открыто провозглашал себя потомком королевской династии Плантагенетов, врагов Тюдоров.
На следующий день Норфолка с сыном Серреем отправили в Тауэр.
* * *
Рождество в тот год было особенно холодным. Отец умирал на глазах, но говорил, что чувствует себя отлично.
В январе Серрею отрубили голову – в назидание другим. Он поплатился за свое непомерное тщеславие – королевский герб, которым он украсил стены своего замка, стоил ему жизни.
Толпа, собравшаяся посмотреть на казнь, стояла в молчаливом сочувствии – Серрей был благородного рода, молод, хорош собой, и он был одним из лучших придворных поэтов.
Его отец тоже сидел в Тауэре, но герцога мало кто любил. Этот человек всю жизнь плел интриги и поддерживал только тех, кто находился у власти, включая двух своих несчастных родственниц. Когда же обе королевы пали в немилость, он и пальцем не пошевелил, чтобы их защитить. А когда у него самого возникли неприятности из-за того, что он бросил жену ради прачки Бесс Холанд, Норфолк с готовностью повинился, попутно облив помоями своих благородных родственников. Теперь он сидел в сырой камере и ждал казни.
Король страдал от боли. Райотесли как-то зло пошутил, что хозяин сгнил до основания. Действительно, вместо ног у отца осталось гниющее, кровавое мясо. Все ждали конца.
Неожиданно он послал за мной. Я знала, что он плох, но не могла себе представить, до какой степени. Глядя на этого еле живого человека, я не узнала в нем своего отца: вместо лица – испещренная венами обвислая кожа, из-под которой почти не видны были глаза, кривая линия, напоминавшая рот, белая борода… Меня охватил ужас.
– Мария… дочь моя, – с трудом проговорил он.
– Да, Ваше Величество, мне сказали, что вы хотите меня видеть, и я тут же прибежала.
– Прибежала… – губы его еле двигались. – Подойди поближе. Я не вижу тебя. Ты где-то далеко.
– Я здесь, Ваше Величество.
– Судьба обошлась с тобой не слишком хорошо, дочка. Я не выдал тебя замуж… как мне хотелось. Это – воля Божия, дочка… И со мной вот так… Судьба… Что поделаешь… Божия воля… Пойми.
– Да, воля Божия, – повторила я.
– А теперь… Ты не молода… И мне осталось недолго… Но твой брат. Он еще мал… Он ребенок, беспомощный… Будь ему матерью…
– Буду, Ваше Величество, отец.
Он еле-еле пошевелил головой.
Подошел один из врачей и, взяв меня за руку, отвел в угол комнаты.
– Его Величеству очень худо, – тихо сказал он.
Королевские особы не могут тихо и мирно встретить свой смертный час. Как и при рождении, на пороге смерти их тоже окружают самые знатные люди королевства.
Явились все члены Совета, Сеймуры, лорд Лисли, Райотесли…
Королевы не было.
Отец попытался приподняться на подушках и со стоном опустился.
– Что нового? – грозным голосом спросил он. – Что вы тут стоите? Говорите же! Мои ноги горят! А вы? Вы дадите мне сгореть? Отвечайте!
Он отвел от них взгляд и крикнул:
– Монахи!.. Что это за монахи? Что они кричат? Они глядят на меня безумными глазами! Не хочу! Не хочу видеть этих черных монахов! Ну что, какие новости? Данн, говори!
Данн подошел к постели.
– Ваше Величество, – сказал он, – сделать ничего нельзя. Врачи бессильны вам помочь. Вам надо подготовиться к встрече с Богом. Вы должны вспомнить всю свою жизнь и просить милости Божией через Господа нашего Иисуса Христа.
Отец как-то странно посмотрел на него, будто не веря тому, что услышал. Всю жизнь он отказывался думать о смерти, ненавидел болезни, старался не говорить об этом. И вот он лицом к лицу с тем, чего так боялся всю жизнь. Смерть пришла, и ему не убежать от нее.
104 
