Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
128 
– Проехали… Вернемся к делу. Как ты поступил на службу к Кристенсен?
– Когда мне пришлось уехать из Африки, я сбежал в Испанию, потом в Голландию, а там познакомился сначала с Вондтом, а потом с Вильхей-мом Брюннером. Он меня и нанял.
Хорошо. Теперь Хьюго яснее представлял себе психологию собеседника.
– Твои функции?
– Безопасность дома в Амстердаме и…
– Это ты мне уже говорил. Меня интересуют кассеты. Чем ты занимался во всей этой истории с кассетами?
– Так… В мои функции по обеспечению безопасности входило наблюдение за тем, чтобы с «особой» продукцией мадам Кристенсен все шло гладко.
– Что это значит?
– Главное, чтобы Маркенс хорошо делал свое дело.
– О чем ты? Кеслер колебался.
– Повторяю: объясни толком! Кеслер выдохнул:
– Чтобы все тела исчезали…
Хьюго смотрел на него, все еще не понимая:
– Тела?
Растерянное молчание.
– Я буду отрицать, что говорил с вами об этом, понятно?
– Я просто хочу все выяснить, а потом делай что хочешь.
– Ладно… Маркенс и еще несколько человек занимались уборкой тел… после съемок фильмов. Это я нанял Маркенса и еще двух или трех ребят, они занимались безопасностью студии, а потом все подчищали.
Хьюго смотрел на стоявшего перед ним человека и никак не реагировал. Происходящее казалось ему сценой из скверного кино.
– Позволь уточнить. Ты мне говоришь, что Ева Кристенсен регулярно снимала такие фильмы, а ты руководил командой, которая убирала тела, я правильно понял?
Лицо Кеслера исказила непонятная гримаса. Он молча кивнул.
«Ублюдок», – подумал Хьюго. Так и есть, в конце двадцатого века на свет появился гибрид голливудского менеджмента и администрации нацистских концлагерей смерти. Его это даже не удивляет, отметил он про себя, чувствуя горечь во рту и резь в желудке.
Теперь надо идти до конца, как в той маленькой боснийской деревушке, когда он спустился в подвал.
– Сколько было фильмов, хотя бы приблизительно?
Очень длинная пауза, нарушаемая шумом ветра и шелестом ветвей. Человечный и одновременно трагичный контрапункт.
– Точно не знаю, все-таки это была не совсем моя епархия…
«Не совсем, – повторил про себя Хьюго. – Нет, конечно, каждый из вас отвечал за один маленький винтик машины. Техника разделения ответственности, восходящая к Эйхману, но в современной версии».
– Сколько?
Вопрос прозвучал как выстрел.
– Не знаю… Один или два в месяц…
– И в течение какого времени?
– В таком темпе – примерно года полтора… О боже!
– Сколько трупов в фильме, в среднем? Хьюго казалось, что звук его голоса идет из колбы с жидким гелием.
–Что?
– Сколько мертвых тел вы убирали после каждой съемки?
Жидкий гелий вот-вот растечется…
– Сколько?
– Три, четыре, пять – точно не знаю… Примерно…
Хьюго быстро подсчитал в уме. Небольшой рекорд, совершенно невероятный.
– Как это происходило? Как вы находили девушек?
– Не знаю. За это отвечали другие люди.
– Кто?
– Насколько я знаю, Сорван. И какой-то врач. Куча народу, у них была целая команда. Съемки проводили в Голландии…
– Где именно?
– Не знаю… Все было…
– Разграничено, да, я понял.
Хьюго запоминал сведения, как живой компьютер.
Судя по всему, Пинту кое-что понимал по-голландски: его жизнерадостное лицо изменилось – бледный, с заострившимися чертами лица и сжатыми губами, он рассматривал Кеслера с видом человека, заметившего ядовитого паука, которого следует как можно скорее раздавить.
Хьюго ощущал, как в нем постепенно нарастает какое-то новое чувство.
Он остановил запись.
Презрительным жестом бросил к ногам человека с серыми глазами пару наручников.
Пинту сразу понял, что происходит, и спокойно навел ружье на Кеслера.
– Приходится констатировать изменение ситуации, так что наденьте наручники.
Кеслер переводил взгляд с одного на другого, взвешивая шансы на побег.
Близки к нулю, да еще с бандой старых дружков и полицейских со всей Португалии на хвосте – это понятно сразу.
Он просто спросил:
– Что значит «изменение ситуации»?
– Надень наручники, я должен подумать. Хьюго навел на него «ругер». Следует быть предельно осторожным.
По другую сторону от машины Пинту превосходно играл свою роль, целясь Кеслеру в щеку.
Тот медленно нагнулся и поднял блестящие наручники.
128 
