Последние отзывы

  18  

Короче говоря, в соответствии с условиями завещания, все состояние Сахэя и его предприятия будут сперва под контролем Тамаё, а потом — если до этого дойдет — могут полностью перейти Сизуме. По этой схеме получалось, что ни Киё, ни Такэ, ни Томо не имели ни малейшей возможности получить в единоличное владение собственность и предприятия клана Инугами. Даже если один из них выживет, а все остальные, включая Тамаё и Сизуму, умрут, он все равно не получит все состояние семьи, поскольку доля Сизумы будет отдана Фонду Инугами.

Какое странное завещание! Злое проклятье, а не завещание! Теперь Киндаити понял, почему Фурудатэ боялся, как бы оно не вовлекло членов клана в распрю, в семейную междоусобицу.

В здравом ли уме Сахэй писал это завещание? Если да, то почему он так холоден к своим кровным внукам и при этом так добр к Тамаё, даже если она и потомок почитаемого им благодетеля, да и к этому незнакомцу Сизуме Аонума тоже? Нет, не только к трем внукам Сахэй выказал пренебрежение завещанием: с их матерями и отцами он посчитался еще меньше — по сути, полностью обошел их. Мацуко, Такэко и Умэко — родные дочери Сахэя остались совершенно ни с чем.

Всем известно, что при жизни Сахэй не благоволил к своим дочерям, но чтобы его неблаговоление достигло такой степени… Киндаити, охваченный неописуемым ужасом, сидел и вглядывался в их лица.

Мертвая, противоестественная маска не позволяла Киндаити увидеть лицо Киё, но сила потрясения, которое тот испытал, очевидна: плечи дрожат, руки, лежащие на коленях, дико, как в лихорадке, дергаются и пот начал просачиваться из-под его маски, стекая по подбородку на шею.

Квадратный Такэ уставился в одну точку на полу, широко раскрыв изумленные глаза. Даже этот надменный кичливый человек, похоже, ошеломлен необычным завещанием своего деда. Лицо его тоже мокро от пота.

Томо, хитрец и лицемер, напротив, все время дергается. Качает ногой — со стороны смотреть на это очень неприятно — и перебегает глазами, заглядывая в лица остальных. Однако взгляд его, как магнит, притягивает Тамаё, тонкие губы изгибаются в легкой улыбке, выражающей и надежду, и опасения.

Саёко, младшая сестра Такэ, сидит, сосредоточив все свое внимание на Томо. Затаив дыхание, вся напружинившись, она следит за хитрыми маневрами своего кузена, посылая ему безмолвные мольбы и призывы. Но вот, не получив отклика и видя, как он вновь и вновь пялится на Тамаё, она закусила губу и грустно опустила глаза.

Мацуко, Такэко и Умэко — воплощенная ярость. Такое впечатление, что они сейчас лопнут от переполнившего их темного чувства — чувства ненависти, без сомнения, к покойному Сахэю. Однако, вспомнив, что объекта их ненависти больше не существует, они перенаправили всю свою злобу на Тамаё. Какие гневные взгляды мечут они на бедную девушку!

На первый взгляд может показаться, что Тораноскэ, муж Такэко, держит себя в руках, но его и без того багровое лицо еще больше побагровело и залоснилось от скрытого бешенства. Вид у него такой, словно его вот-вот хватит удар. Он мечет злобные взгляды, как отравленные копья, во всех, кроме собственной жены и детей.

У Кокити, мужа Умэко, глаза — как у бездомной собаки, которую били и мучили всю жизнь. Явно поджав хвост, он нервно и трусливо заглядывает в лица присутствующих. Ну да, а чуть копни, и под поверхностью обнаружится вероломная сущность, от которой нелегко избавиться. Он ненавидит всех, кроме своего сына Томо. Он даже на жену смотрит с неприязнью.

Наконец, Тамаё. Вот на нее, когда оглашение завещания наконец закончилось, стоило посмотреть. Пока Фурудатэ перебирал статьи одну за другой, она постепенно взяла себя в руки, и к тому времени, когда он кончил, была все еще бледна, но ни в коем случае не испугана и не возбуждена. Тамаё сидела совершенно спокойно, безмолвна и одинока, как прекрасная глиняная статуэтка. Неужели она не замечает взглядов ненависти, которыми клан Инугами осыпает ее, как стрелами? Она сидит, безмолвная и спокойная, но в ее глазах сияет странный свет, словно, погрузившись в транс, она видит сон.

Вдруг кто-то закричал:

— Не верю! Не верю! Подделка!

Киндаити удивился — кто бы это мог быть? Это была старшая дочь Сахэя, Мацуко.

— Нет! Нет! Это не настоящее завещание отца. Кто-то… кто-то… — Она перевела дыхание. — Это чей-то заговор, чтобы украсть состояние Инугами. Это очевидная фальшивка! — Ее резкий голос наполнил комнату.

  18