Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
32 
* * *
- Не бывать тебе в живых,
- Со снегу не встать.
- Двадцать восемь штыковых,
- Огнестрельных пять.
- Горькую обновушку
- Другу шила я.
- Любит, любит кровушку
- Русская земля.
Колыбельная
- Далеко в лесу огромном,
- Возле синих рек,
- Жил с детьми в избушке темной
- Бедный дровосек.
- Младший сын был ростом с пальчик, —
- Как тебя унять,
- Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,
- Я дурная мать.
- Долетают редко вести
- К нашему крыльцу,
- Подарили белый крестик
- Твоему отцу.
- Было горе, будет горе,
- Горю нет конца,
- Да хранит святой Егорий
- Твоего отца.
* * *
- Пока не свалюсь под забором
- И ветер меня не добьет,
- Мечта о спасении скором
- Меня, как проклятие, жжет.
- Упрямая, жду, что случится,
- Как в песне случится со мной,
- Уверенно в дверь постучится
- И, прежний, веселый, дневной,
- Войдет он и скажет: «Довольно,
- Ты видишь, я тоже простил»,
- Не будет ни страшно, ни больно.
- Ни роз, ни архангельских сил.
- Затем и в беспамятстве смуты
- Я сердце мое берегу,
- Что смерти без этой минуты
- Представить себе не могу.
1921
* * *
- На пороге белом рая,
- Оглянувшись, крикнул: жду,
- Завещал мне, умирая,
- Благостность и нищету.
- И когда прозрачно небо,
- Видит, крыльями звеня,
- Как делюсь я коркой хлеба
- С тем, кто просит у меня.
- А когда, как после битвы,
- Облака плывут в крови,
- Слышит он мои молитвы,
- И слова моей любви.
1921
* * *
- Заплаканная осень, как вдова
- В одеждах черных, все сердца туманит.
- Перебирая мужнины слова,
- Она рыдать не перестанет.
- И будет так, пока тишайший снег
- Не сжалится над скорбной и усталой...
- Забвенье боли и забвенье нег —
- За это жизнь отдать не мало.
1921
* * *
- Соблазна не было. Соблазн в тиши живет,
- Он постника томит, святителя гнетет
- И в полночь майскую над молодой черницей
- Кричит истомно раненой орлицей.
- А сим распутникам, сим грешницам любезным
- Неведомо объятье рук железных.
* * *
- Буду черные грядки холить,
- Ключевой водой поливать;
- Полевые цветы на воле,
- Их не надо трогать и рвать.
- Пусть их больше, чем звезд зажженных
- В сентябрьских небесах, —
- Для детей, для бродяг, для влюбленных
- Вырастают цветы на полях.
- А мои – для святой Софии
- В тот единственный светлый день,
- Когда возгласы литургии
- Возлетят под дивную сень.
- И, как волны приносят на сушу
- То, что сами на смерть обрекли,
- Принесу покаянную душу
- И цветы из Русской земли.
* * *
- Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом,
- Ни даже предчувствием тайным моим;
- Зачем же в ночи перед темным порогом
- Ты медлишь, как будто счастьем томим?
- Не выйду, не крикну: «О, будь единым,
- До смертного часа будь со мной!»
- Я только голосом лебединым
- Говорю с неправедною луной.
1915
* * *
I
- Покинув рощи родины священной[2]
- И дом, где муза, плача, изнывала,
- Я, тихая, веселая, жила
- На низком острове, который, словно плот,
- Остановился в пышной Невской дельте.
- О, зимние, таинственные дни
- И милый труд, и легкая усталость,
- И розы в умывальном кувшине!
- Был переулок снежным и недлинным.
- И против двери к нам стеной алтарной
- Воздвигнут храм Святой Екатерины.
- Как рано я из дома выходила,
- И часто по нетронутому снегу,
- Свои следы вчерашние напрасно
- На бледной, чистой пелене ища,
- И вдоль реки, где шхуны, как голубки,
- Друг к другу нежно, нежно прижимаясь,
- О сером взморье до весны тоскуют,
- Я подходила к старому мосту.
- Там комната, похожая на клетку,
- Под самой крышей в грязном шумном доме,
- Где он, как чиж, свистал перед мольбертом
- И жаловался весело, то грустно
- О радости не бывшей говорил.
- Как в зеркало глядела я тревожно
- На серый холст, и с каждою неделей
- Все горше и страннее было сходство
- Мое с моим изображеньем новым.
- Теперь не знаю, где художник милый,
- С которым я из голубой мансарды
- Через окно на крышу выходила,
- Чтоб видеть снег, Неву и облака,
- Но чувствую, что Музы наши дружны
- Беспечной и пленительною дружбой,
- Как девушки, не знавшие любви.
II
- Смеркается, и в небе темно-синем,
- Где так недавно храм Ерусалимский
- Таинственным сиял великолепьем,
- Лишь две звезды над путаницей веток,
- И снег летит откуда-то не сверху,
- А словно подымается с земли,
- Ленивый, ласковый и осторожный.
- Мне странною в тот день была прогулка.
- Когда я вышла, ослепил меня
- Прозрачный отблеск на вещах и лицах,
- Как будто всюду лепестки лежали
- Тех желто-розовых некрупных роз,
- Название которых я забыла.
- Безветренный, сухой, морозный воздух
- Так каждый звук лелеял и хранил,
- Что мнилось мне: молчанья не бывает.
- И на мосту, сквозь ржавые перила
- Просовывая руки в рукавичках,
- Кормили дети пестрых жадных уток,
- Что кувыркались в проруби чернильной.
* * *
- Тебе покорной! Ты сошел с ума!
- Покорна я одной Господней воле.
- Я не хочу ни трепета, ни боли,
- Мне муж палач, а дом его тюрьма.
- Но видишь ли! Ведь я пришла сама;
- Декабрь рождался, ветры выли в поле,
- И было так светло в твоей неволе,
- А за окошком сторожила тьма.
- Так птица о прозрачное стекло
- Всем телом бьется в зимнее ненастье,
- И кровь пятнает белое крыло.
- Теперь во мне спокойствие и счастье.
- Прощай, мой тихий, ты мне вечно мил
- За то, что в дом свой странницу пустил.
1921
32 
