Последние отзывы

  107  

— Да уж.

— Прямо как с женой О. Джея Симпсона.

Я посмотрел на него. Сжал кулаки. Пат положил руку мне на плечо.

Два взрослых сына эфиопского семейства тупо смотрели на меня. Может, думали, что это я убийца или Эрия убила его во время ссоры…

— Алекс, если хочешь помочь, зайди спереди, с моей стороны, а я буду направлять. — Я встал на место Пата. Джон был плотно замотан, но я ощущал его ноги сквозь все покрывала.

Мы прошли пять лестничных пролетов. Нас было четверо. На удивление просто. Слишком просто, обыденно. Боли я уже не чувствовал. Внизу остановились.

— Пойду проверю, что там на улице, — сказал Пат.

И вышел на Колфакс.

— Нам надо в темпе обойти здание. На все про все у нас тридцать секунд, — предупредил он по возвращении.

Я понятия не имел, сколько времени, но одно было ясно: патрульных машин быть не должно. Копы редко сюда заезжали, особенно ночью. Но таксисты или водители автобусов могли обратиться к властям.

— Никого, — сказал Пат.

Мы вынесли Джона на улицу и потащили его за здание, где находился контейнер, о котором говорил Пат. Когда по Колфаксу проехала машина, мы замерли, но она не остановилась. Саймон что-то пробормотал своему брату. Надеюсь, они не собираются бросить нас тут одних.

Мы опустили Джона в контейнер, Пат сказал Саймону, чтобы тот помог своему брату залезть внутрь и прикрыть тело Джона всяким мусором. Мэтью, старший, залез внутрь, и за несколько минут они забросали тело Джона мешками для мусора, досками и всяким строительным хламом. Мы стояли, виновато опустив головы. Мэтью вылез обратно, поднял вверх большие пальцы обеих рук.

Мы вернулись к нашему дому.

— Мне нужно увидеть Эрию, — сказал я.

— Утром, — ответил Пат.

— Мне надо поговорить с ней сейчас, — настаивал я. — Понимаю, это жестоко, но я хочу поговорить с ней. По горячим следам.

— Утром, — повторил Пат.

Он уперся как осел. Безработный, никем не любимый, брошенный друзьями и насмерть больной СПИДом, в этот момент он соображал лучше и был покрепче меня.

Я уступил его здравому смыслу:

— Ладно.

Мы поднялись на пятый этаж. Эфиопы вошли ко мне.

— Я сказал мистеру Улеяве, чтобы они вытерли всю кровь в комнате, сколько бы это ни заняло времени, — не для того, чтобы ты там остался, там вообще никто жить не будет. Просто так, для спокойствия, — сказал Пат.

— А почему я не могу остаться?

— Они же знают, где ты живешь, жопа с ушами. Этой ночью переночуешь в моей комнате, а утром сразу уедешь — у меня есть местечко в Форт-Моргане, одна комната, в ней полно моего старого барахла, но там будет понадежнее. Посажу тебя на самый ранний автобус.

— Пойду поблагодарю эфиопов.

— Не надо много говорить, они думают, что мы это делаем ради Эрии, покрываем ее и все их семейство, так что не стоит разуверять их, мы же не хотим, чтобы они проболтались?

Мы пошли к Пату. Он налил мне большой стакан виски, но я не стал пить.

— Она все ему рассказала, Пат, — обратился я к нему, — у нее не было никаких сомнений, я где-то прокололся. Господи, да наверняка! Для совпадения это уж слишком. Не знаю, что я ей сказал. Но что-то такое, чем умудрился все запороть. Это я убил Джона.

Пат приложил палец к моим губам и указал на свою кровать. Сопротивляться не было никаких сил. Я подогрел немного героина, укололся, заполз в его кровать и стал смотреть в окно на небо над парком. Так и пролежал всю ночь, пока темнота потихоньку не улетучилась, звезды не исчезли и мерзкое серое утро не растянуло через все небо свое покрывало…

Автобус на Форт-Морган отправлялся в десять. Было уже девять тридцать, но мне нужно было встретиться с Эрией перед отъездом. Пат был против.

— Времени нет, — сердился он, помогая мне с рюкзаком.

Спускаюсь. Стучусь. Мать выводит ее на порог. Проревела всю ночь. Выглядит хуже некуда. В местах, где была кровь, кожа стерта — так отмывала.

— Эрия, послушай, я должен сказать тебе, что ты ни в чем не виновата. Ты ничего не могла сделать, понимаешь? — сказал я.

Эрия не ответила. Только уставилась на меня. Открыла было рот, но потом закрыла. Да я и без слов все понял: она не поверила выдумкам Пата насчет грабителя. За ночь она перестала корить себя. Она вернула вину туда, куда следовало. На мои плечи. Ее глаза будто проникали в суть вещей. С минуту она смотрела на меня, потом молча закрыла дверь. А я остался стоять, кругом виноватый. Чувствуя тяжесть, от которой вряд ли смогу когда-нибудь избавиться.

  107