106 
— Мой отец — большой почитатель Шекспира, и мне хотелось сделать ему какой-нибудь подарок. Я знал, что он очень обрадуется, если это будет какая-нибудь шекспировская реликвия. У меня, конечно, ничего не было, и тогда я решил подделать документ и поставить на него печать со старого манускрипта. Поскольку я работал в конторе у адвоката, мне ничего не стоило раздобыть и пергамент, и печать. Я смастерил эту подделку и подарил отцу, который пришел в полный восторг. И тогда же я подумал, что если смог так хорошо подделать один документ, почему бы не подделать пьесу.
Тогда я взял в конторе бумагу — именно ту, на которой писали во времена Шекспира, — я знаю, что это такое, ибо у нас в конторе хранились настоящие документы того времени, — и написал пьесу. Потом я придумал всю эту историю про сундук, и все очень заинтересовались. Я уже и сам поверил, что все так и было, что все это правда.
— А теперь вы сожалеете об этом? — спросила Дороти.
— Мне не удалось доказать то, что я хотел.
Дороти с грустью смотрела на него. Бедняга. Она не знала, что его ждет. Подобная подделка, конечно, преступление, но, может быть, Шеридан не станет его преследовать, чтобы самому не оказаться в неловком положении — будучи не только владельцем театра, но и политиком, он, конечно, не мог себе позволить нанести такой удар по собственной репутации.
Она сказала об этом юноше, чтобы успокоить его, и он стал ей рассказывать, как ему надоела работа в адвокатской конторе, как он мечтает стать писателем. Ему известно про Томаса Чаттертона, который покончил с собой в юном возрасте. Почему? Потому что он не был признан. И вообще — разве можно добиться признания? К писателям оно приходит только после смерти.
— И поэтому вы решили доказать, что публика любит то, что проверено, что уже известно и что ей пристало любить? Однако должна вам сказать, что сегодня вы получили прекрасный урок: чтобы заслужить признание, которое имеет Шекспир, надо писать так, как он.
— Почему вы так добры ко мне, миссис Джордан? Почему вы меня спрятали здесь?
— Может быть, потому, что вы молоды, а молодым всегда трудно. Может быть, потому, что у меня есть дочь — она так же упряма, как вы, такая же тщеславная... завистливая. Откуда мне знать, почему? — Она улыбнулась. — Ужасный вечер. Когда вы немного отдохнете, уезжайте из Лондона ненадолго. Потом, когда все забудется, я думаю, это случится скоро, возвращайтесь к отцу, признайтесь ему во всем и... будьте хорошим адвокатом.
— Я никогда не забуду вашу доброту, миссис Джордан.
Она ответила ему улыбкой и сказала, что очень устала и хочет лечь спать. На следующее утро юный Уильям Ирланд покинул ее дом, и она никогда в жизни его больше не видела.
РОЖДЕНИЕ ДОЛГОЖДАННОГО РЕБЕНКА
В течение лета и осени все с нетерпением ждали, когда же родит принцесса Уэльская, и с наибольшим нетерпением — сам принц. Он был очень возбужден и часто приезжал в Питерсгем-лодж.
— Она должна родить, — кричал он. — Я не знаю, что мне делать, если случится что-нибудь плохое. Я не смогу приблизиться к ней снова, а они будут меня заставлять. О, Уильям, какой ты счастливчик! Ты даже представить себе не можешь, как тебе повезло. Никто не знает, что значит быть женатым на этом... чудовище!
Он играл со своим тезкой, маленьким Георгом. Мальчик очень любил эти игры: дядя, ярко одетый, позволял кататься на себе верхом и добродушно отвечал на детскую болтовню.
— Принц любит детей, — говорила Дороти Уильяму. — Он будет гораздо счастливее, когда появится ребенок. И не только потому, что нужен наследник, а потому, что он станет отцом.
Волнующее событие произошло в ноябре. Король ехал в парламент, и люди, стоявшие вдоль улиц, смотрели на проезжавшую мимо карету. Нельзя сказать, что в толпе были только его приверженцы, многие пришли, чтобы напомнить королю о своих претензиях — низком жаловании, высоких ценах на хлеб. Король вынужден был считать каждый пенни, казна была пуста, и большие долги могли быть покрыты только за счет налогов. Огромные долги принца Уэльского, ставшие известными перед его женитьбой, потрясли многих. Было слишком много богатых и слишком много бедных. Нельзя было не думать о трагедии, которая произошла во Франции, и король часто спрашивал себя, возможно ли такое в его стране.
До короля долетали крики «Долой королей!», но он делал вид, что ничего не слышит. Его нельзя заподозрить в трусости. Король Георг будет исполнять свои обязанности всегда. Проблема была в том, что он не всегда знал, что именно следует делать. Когда карета проезжала мимо одного нежилого дома, раздался выстрел. Пуля не попала в карету, но король не сомневался в том, что она предназначалась ему. Он не пошевелился, сидел прямо, не глядя по сторонам.
106 
